Рыба, кровь, кости - страница 48

Перед уходом он еще раз бегло оглядел комнату.

— У меня такое впечатление, что это место для вас скорее лагерь, чем настоящий дом, Клер.

— Ну что ж, моя семья всегда вела немного цыганский образ жизни, так что эта затея с Ксанаду как раз в моем духе. У меня большой опыт походов и жизни в лагере.

Он рассмеялся на это сухим, лающим смехом, от которого Рассел навострил уши, нахмурился и сморщил свою пятнистую мордочку, беспокоясь, что что-то упустил. После ухода Джека я чувствовала себя точно так же.

В субботу утром, памятуя о насмешках Джека, я решила расправиться с беспорядком, который образовался в саду за недели запустения. Осуществление моего плана слегка задержалось из-за грозы, начавшейся незадолго до обеда, одной из тех летних гроз, которые долго пузырятся и закипают, прежде чем разразиться. Такое же лето бывало в прерии, такие же бури, которые не только видишь, но и чувствуешь. Сначала на плоском горизонте появлялась темная зыбь, невыносимо далекая во времени и пространстве, и тогда мы принимались бежать с ней наперегонки, устремляясь к ближайшему мотелю, так как наш трейлер служил лишь слабой защитой от непогоды. Помню, как уже в мотеле мы открывали двери комнат и подпирали их стульями, чтобы любоваться грозой, надвигавшейся из равнины, как апокалипсис.

— Лучше всякого кино, — говорил папа.

Английская буря по свирепости уступала тем яростным ливням, но ближе к вечеру настырный дождь сошел на нет, оставив в чистом воздухе сладковатый запах, и даже свет стал другим, преобразившись в летнее ржавое зарево, наполнившее меня ожиданием. Я отнесла инструменты обратно к кучам компоста и принялась выпалывать траву, глядя, как шустро улепетывают пауки, суетясь среди стебельков, от которых вскоре осталась лишь бурая щетинка. Я погрузила вилы в землю, влажную и рассыпчатую, как хороший шоколадный кекс; ее запах напомнил мне о чем-то, что Ник говорил про «зеленые» ароматы перца и спаржи, пятиконечные циклические соединения, которые также содержатся в продуктах какао, жареном мясе и почве. Сначала я задумалась, как это странно, что бурая земля, как бы давно ее ни вспахали, повторяет яркую зелень перца или кровавость куска мяса. Потом я настолько ушла в ритм работы, что забыла обо всем, кроме этого грязного зеленого запаха и предзакатного солнца, гревшего мою голову. Я работала, наверно, около часа, когда мои вилы ударились обо что-то настолько твердое, что плечи пронзила резкая боль. Сдвинувшись немного в сторону, я снова копнула, и снова вилы задрожали и замерли. Довольно быстро я отвалила примерно фут почвы и обнаружила под ней какие-то деревянные доски, но пока я очистила их от земли, вытащила наружу и сложила рядом, было уже семь часов вечера. Тогда голод и боль в спине вынудили меня сделать перерыв.

Вернувшись к своему занятию в полвосьмого, я стала переворачивать вилами землю, на этот раз бросая туда ведра навоза и пригоршни «Рыбы, крови и костей». Этот, казалось бы, утомительный процесс вызывал у меня глупое чувство удовлетворения, когда я оставляла за своей спиной темный и тучный ковер суглинка. Дело шло медленно, так что когда мои вилы зацепили первую груду костей, уже смеркалось. Я слишком долго занималась своей работой, чтобы не узнать в них человеческие, и я тут же остановилась; мне хотелось отбросить вилы, собрать вещи и сбежать, отделаться от чувства, будто меня поймали в ловушку в этом доме, где каждый шаг вперед уводил обратно в историю, которую опоясывают и подпирают останки чужих жизней. Здесь все растет, как сорняки, сказала Салли, — и вот, передо мной лежала причина. Мой собственный сад костей. Вэл, изредка появляясь у меня, шутил, что этот дом — моя обитель. «Как обитель в каком-нибудь средневековом монастыре, где в стены замурованы кости святых».

Я вернулась в дом и принесла оттуда маленькую лопатку и кисть, чтобы немного очистить кости от земли. Моя находка представляла собой целый человеческий скелет, довольно старый к тому же, а размер и форма таза указывали на то, что это был мужчина, ростом не выше пяти футов четырех дюймов или около того — невысокий мужчина, который встал на колени перед тем, как пуля, пройдя через его череп, опрокинула его навзничь.