Рыбари и виноградари - страница 14

Почти бегом Максим выскочил в коридор и через несколько мгновений тихо постучал в элегантную белоснежную дверь, украшенную скромной табличкой:

Начальник сидел, погрузившись в думы. Наконец он поднял глаза и невнятно пробормотал:

— Максим. Вот, садись. Что сказать я должен тебе? Послушай.

Максим знал, что начальник был не речист, вдобавок голос говорящего был слегка приглушён бородой. Поэтому он постарался сконцентрировать внимание.

— Решение получено, — возвестил начальник. — Теперь исполнять следует. Хорошая весть: тебе премию дают. Там сказали, что службой довольны. Да и весь отдел хвалили. Слава Богу! Щедр и милостив Господь! Многотерпелив и многомилостив! — Моисей возвёл глаза долу. Сообщив благую весть, он удовлетворённо смотрел в лицо Максима. Пауза затягивалась.

— Славно, — согласился с начальством Максим. — А в чём подвох? — спросил он, зная логику поступающих распоряжений. Обычно за жизнеутверждающей первой частью следовала вторая, значительно более проблемная.

— Перепись народов не понравилась, — подумав, продолжал начальник. — Много грешников, мало праведников, велико развращение человеков. Да и поступки у них, знаешь ли. Зверей убивают не ради пропитания, природу портят, — словно оправдываясь, произнёс он.

В комнате опять повисла пауза.

— И что? — осторожно спросил Максим, пытаясь заполнить наступившую тишину.

— И всё. Похоже, раскаялся Господь, что создал человека на Земле. Можно сказать, восскорбел в сердце Своём. Земля, говорит, наполнилась от них злодеяниями… — голос начальника окреп, словно он говорил на многолюдном собрании. Теперь он уже почти кричал: — Истребит Он с лица Земли всех, которых сотворил. А заодно и скотов, и гадов, и птиц небесных…

Неожиданно Моисей замолчал и задумался. Дума была явно горькая. Уже обычным, тихим и совсем неофициальным голосом он произнёс:

— Слушай, Максимушка. Он ведь и нас истребит. Зачем мы Ему без людей-то? Чего нас, бюрократов, держать?

Его грустные и умные глаза вопросительно смотрели куда-то в потолок, словно там должен был появиться ответ.

Максим сочувственно смотрел на шефа: «В сущности, он ведь очень стар. Просто невероятно стар. Наверное, мысль о смерти должна казаться ему непривычной…»

Не дождавшись ответа от потолка, начальник предположил:

— Может, в отпуск отправит? Как думаешь?

— Вряд ли, — честно ответил Максим. — Если сильно восскорбел, то точно всех истребит.

— Надо, чтобы кто-то из ваших встал перед лицом Господа и возопил… пожалостнее. Мол, неужели погубишь праведного с нечестивым?.. И лбом об пол… И голову пеплом…

Максим с сомнением покачал головой:

— Думаете, сработает?

— У Авраама получилось.

— Так то у Авраама. К нему особое отношение было. Да и не попасть сейчас к Самому на приём. Это же раньше, когда человечество было Его любимой игрушкой, вы, уважаемые, могли запросто говорить с Господом. А сейчас… Кто такой чести достоин? — задал риторический вопрос Максим.

Моисей горестно кивнул.

— Да. Времена изменились, — он яростно взбил бороду. — Думаю, всё равно, Он только ваших и послушает. Традиция, прецедент, опять же. Господь чтит прецедентное право, — с внутренним сомнением произнёс Моисей и продолжил, не давая мыслям скатиться в пессимизм: — Ну, иди, подумай. Выход должен быть. — тут он уже слегка воспрял духом и залихватски ввернул явно не каноническую фразу: — Где наша не пропадала!

Затем кривая настроения начальника снова упала вниз, он махнул рукой и напоследок добавил:

— Только недолго думай…

Максим осторожно вышел. Прикрывая за собой дверь, услышал нежные и грустные звуки арфы. Все знали, что руководство любит этот инструмент и старшему звену не возбраняется наигрывать мелодии даже в рабочее время. Считалось, что это способствует концентрации.

Похоже, времени было в обрез. Как только Максим сел за свой стол, зазвонил телефон. Максим схватил трубку. Красивые белоснежные облака за окном его уже не радовали.

— Аналитический Департамент беспокоит, — прозвучал в трубке хорошо знакомый хриплый прокуренный голос. — АД то есть…