Рюрик. Полёт сокола - страница 10
Ободритские посланники несколько растерянно переглянулись.
– Я…не могу сразу дать тебе ответ, король, – отвечал Добромысл. – Наш закон требует совета со старейшинами и волхвами… Да и князя похоронить надобно, прежде чем над его костями торг вести…
– Хорошо, – согласился Людовик. – Моему войску всё равно нужен отдых. Через два дня приходи с ответом. И помни, что я никому не предлагал таких условий, всё-таки наши деды были союзниками!
За длинным столом в княжеской гриднице собрался городской Совет. Лики у всех были хмурыми – только вчера предали земле тело князя Годослава, за градом вырос свежий курган. А нынче следовало дать ответ Людовику.
– Разумею я, братья, так, – встал перед старейшинами и волхвами, опираясь на свой чудный посох, многомудрый Падун. – Коли решим сражаться, то обречём сыновей и внуков наших на гибель или неволю тяжкую, нет сейчас нам подмоги ни с какой стороны. Потому главное ныне, землю нашу сберечь, да «семя», то бишь детушек наших. А взрастим их да укрепимся, тогда и с франками по-другому говорить станем, и ещё поглядим, кто чьи грады в осаду возьмёт.
– Тяжко признать, но прав старый Падун, прав, – закивали, не поднимая на Добромысла очей, старейшины.
– И я понимаю, братья, что нет сейчас иного выхода, – отозвался Добромысл. – Одного только не знаю, как дочери своей про франков сказать, как объяснить, отчего я её, кровинушку свою, в чужой род вот этими своими руками отдаю? – он потряс перед всеми открытыми ладонями и почти в отчаянии до боли сжал голову.
Отдохнувшие и получившие выкуп ободритскими мехами, мёдом, зерном и лошадьми франки с весёлыми шутками покидали окрестности града Ререха, как, на свой манер, они его называли. Только седой осанистый советник короля герцог Гольденберг был хмур и молчалив. Наконец он, не выдержав, обратился к королю:
– Скажи, мой король, почему мы не стали брать этот город? Ведь там было мало защитников, мы могли захватить его и получить дань, в десятки раз большую…
– Именно потому, старина Гольденберг, что я ваш король, – усмехнулся Людовик в свои пышные закрученные вверх усы, обводя взглядом остальных военачальников, ехавших рядом. – Я вижу, что не одного тебя интересует ответ на этот вопрос. Так вот. Вы, воины, видите мир на расстоянии своего копья, а взгляд короля должен простираться до самого горизонта и даже дальше. Запомните, то, что я вам скажу, крепко запомните! – гордо восседая в дорогом арабском седле, привычным движением ладони иногда оглаживая короткую бороду, вещал, втайне любуясь собой, король франков. – Мой славный дед Карл Великий побеждал славян и другие народы не только мечом, но и мудростью. Он умело не давал угаснуть старой вражде между лютичами и бодричами, данами и саксами, руянами и норманнами. Но самые опасные из этих народов – славяне. Они как многоголовая гидра, отрубишь одну голову, тут же вырастает новая. Я разделю эти сильные славянские племена на мелкие княжества, стану сеять меж ними вражду и междоусобицу. А служители папы помогут мне обратить их в новую веру, чтобы они забыли своего Рода и всяческих Рожаниц. Мои епископы сделают из этих неукротимых язычников послушное управляемое стадо, как это случилось с саксами. Запомните, славян нельзя победить, пока они вместе и пока они молятся своим богам, но они сами помогут мне, когда я разделю их. Мы сейчас пройдём по другим городам-крепостям бодричей и заключим мир с каждым отдельно, и с каждого возьмём заложников, и воспитаем их, как франкских вельмож. Разделяй и властвуй – вот мой девиз!
Ошеломлённые вояки Людовика, привыкшие измерять всё силой оружия, благоговейно молчали.
– Я всегда считал самым великим твоего деда Карла, но ты превзошёл его, мой король! – восхищённо произнёс старый Гольденберг.
– Ну, вот и приехали, княже, вот она, Священная роща, – молвил один из троих всадников, осаживая коня у красивой резной ограды, за которой шумели многовековые дубы. Князь Доброслав спешился и придержал за узду коня, помогая десятилетнему племяннику.
– Я сам, дядька Добромысл, – запротестовал Рарог, ловко спрыгивая на землю.