Рыжее счастье - страница 3

Платонов отскакивает от меня, как ужаленный и сгибается пополам, что-то тихо приговаривая себе под нос. Проклятьями небось с ног до головы меня посыпает, не иначе. Мне его даже немного жаль. Похоже, стоит извиниться перед парнем.

— Платонов, я…

— Ну все, метр с кепкой, тебе крышка! Можешь писать завещание, рыжее насекомое! — вот гад! Практически тараканом обозвал!

Вообще-то, пчёлки полосатые, и отнюдь не рыжие. Болван вы товарищ, неотесанный.

Нет, ладно зацепился за мою униформу, я и сама не в восторге. Но вот называть меня шпендиком при моем ИДЕАЛЬНОМ росте (а я между прочим 165 см. с хвостиком!) это перебор! Так что, Димочка, конец тебе и твоему славному существованию.

— Эээ… Пчела, ты чего задумала? Оставь ты эту штуку, вот не внушает она мне доверия!

— Давай, давай, Платонов, ножками на выход, и чтоб глаза мои тебя больше не видели!

— Швабру убери, неадекватная! Пыльцы перенюхала что ли? Всё всё, понял, ухожу, — конечно же уходишь, а я бы на твоём месте вообще бежала. Разъяренная пчела со шваброй в руках — это вам не шуточки.

Платонов экстренно покидает магазин, но на минуту притормаживает у нашей стеклянной витрины. У нас происходит короткий обмен не совсем приличными жестами, и парень, со зловещим взглядом, скрывается за углом.

Вот и как после такого спокойно работать?! Достаю маленькое зеркальце из сумки, мне это сейчас просто необходимо. Рыжие волосы, дурацкий ободок в виде пчелиных усов, немного веснушек возле носа… Ничего нового в своём отражении я не увидела, лишь еще больше разозлилась, сдергивая идиотский аксессуар со своей головы.

В таком настроении меня и застала тётя, когда пришла вечером помогать закрывать двери книжного.

Я стоически молчала, пока Рита оглядывала мою нервную персону своими хитрыми карими глазами. Сдерживала свои эмоции до последнего, не хотела снова вспоминать этого наглого суриката. Хватило меня минут на пять.

— Ну? Можешь спрашивать, давай! Вот, к примеру, почему этот дурацкий ободок валяется на полу, или почему на мне нет крылышек(да, я еще носила крылья, и полосатые пчелиные колготки)?! Ри-и-и-т, ну можно я завтра без этой стремной формы постою за прилавком?

Тётя делает донельзя расстроенное лицо, и с сожалением вздыхает. Ага, знаем, проходили. Я все еще помню, что кое-кто 10 лет играл в театре, на меня щенячьи глазки не действуют!

— Я думала тебе нравится эта идея… Скоро новый год, мы создаём ощущение праздника у людей.

Я вкладываю весь свой скепсис во взгляд, который посылаю Рите:

— Хм, пчелы и новый год? Рит, кажется пахнет шизофренией, — еле сдерживаю улыбку на своих губах.

— Вот ничего ты не понимаешь, Алиса. Нужно всегда зрить в корень, копать глубже, — ну началось, прощай час свободного времени вечером, — пчелы — это олицетворение труда. Люди приходят к нам, и видят перед собой чудесную, трудолюбивую пчелку, твой образ ненавязчиво откладывается в их памяти, и они на подсознательном уровне хотят сюда вернуться. А новый год это всё-таки праздник с костюмами, эм, ну вроде все сходится, — Рита задумчиво трет подбородок.

— Ничего не знаю, Алиска. Костюм должен быть на тебе как минимум до новогодних праздников. Хотя крылья можешь не одевать, какие-то они убогие.

— Спасибо, спасибо вам, Маргарита Вениаминовна! Это лучший подарок к празднику!

— Прекращай поясничать, — тётя закатывает глаза и поднимает крылышки с паркета, — себе что ли забрать, — мне уже не нравится эта идея, — Миша любит ролевые игры.

— Фу фу фу, как не стыдно! Маргарита Вениаминовна, как вы можете говорить такое при ребёнке?!

— Собирайся ребёнок, поедем сегодня кормить тебя пиццей, — тётя подмигивает мне и идёт прогревать свою машину.

Рита никогда не стеснялась откровенных разговоров. Именно она подробно объяснила мне, что такое секс, даже схематично показала что, где и как. У меня после того разговора щеки неделю были как спелые томаты. Однако, несмотря на то, что позволяет она мне многое, контроль на общение с мальчиками все же жёсткий. Стоит мне только упомянуть о каком нибудь однокурснике — все, Рита превращается в цербера.

Хватаю свою сумку, быстро закидываю в неё свой телефон, ежедневник и расчёску и бегу на выход. Перед тем, как закрыть двери, замечаю на одном из столов очень знакомую серую шапку. Секунды раздумья и тёплая вещица тоже летит в мою сумку. Отдам Арсу, пусть передаст своему другу. Он итак на голову больной, так еще и последние мозги себе отморозит.