Рыжий фей - страница 16

В самом начале пустыни находился колодец с обыкновенной водой и какой-то рунической надписью. Общий смысл её гласил, что этот путь сможет преодолеть только любящее сердце и королевская кровь. В преддверии смертоносной пустыни утверждение звучало как-то зловеще и патологоанатомически, но меня успокоило то, что Эдна сама отправила нас сюда, а значит, лучше счесть его просто высокопарной метафорой. Может быть, она и меня снарядила в эту дорогу не просто так. А может, я буду разменной монетой? Пушечным мясом? Нет, лучше не думать. Будет день и будет пища.

Мы наполнили пару припасённых с собой бурдюков и двинулись в путь.

Шли мы долго. Кажется, прошёл день или целые сутки — понять было невозможно, так как солнце не заходило. Оно просто висело белым ослепительным шаром в зелёном небе и жарило нас, как улиток на сковородке. Больше всего я радовалась тому, что мы захватили тёмные очки, над странной формой которых я долго потешалась в оружейной. Здесь бы мы просто остались без глаз.

Самое трудное было оставаться в одежде. Мы сняли куртки и надели их на головы, стараясь хоть немного спрятать лица в тень, но всё равно кожа стала саднить от ожогов. Вода постепенно закончилась, и вот уже мы молча брели, шатаясь, как два зомби, стараясь экономить силы и дыхание, не открывая пересохших ртов, не размыкая потрескавшихся губ.

Иногда я начинала сомневаться, не ходим ли мы кругами. Не было никаких ориентиров — ни на небе, ни на земле.

Иногда мысли уносились куда-то вдаль, позволяя не замечать то, что происходило с нашими телами. Ни боль от дыхания, ни ломоту в костях, ни слабость, ни стёртые до крови ноги в прохудившихся уже сапогах.

В какой-то момент я споткнулась и упала. Боль от удара и раскалённых камней показалась мне тупой и совсем не страшной. Зато можно было просто лечь, сдохнуть и больше никуда не идти. Только бы больше никуда не идти…

Как же я в это всё вляпалась? Вот сидела бы себе дома, в Москве. Ну, скучно, уныло, и что?.. Нет, я знаю, что уже не смогу без Эльдиса. И без вот этого вот всего. Ещё месяц той, прежней жизни, и я сама бы с моста сиганула. В воду… В холодную воду… Нырнуть…

Эльдис развернулся, шатаясь, подковылял ко мне, поднял за шкирку и, убедившись, что я не падаю обратно, побрёл в прежнем направлении. Он был таким сильным, мой Эльдис. Я подумала о том, что теперь, в зоне без магии, точно знаю, какого он роста. Чуть выше меня. Вся эта мистификация с карликами была каким-то очередным фейским трюком. Но, видимо, эту тайну я унесу с собой в могилу. Хотя будет ли у меня могила? Высохну тут, как мумия, а потом разлетится мой прах на все четыре стороны.

А потом начались миражи. Чудесные дворцы с фонтанами, цветущие оазисы с уютными хижинами и тенистыми деревьями. Они возникали то справа, то слева. И казалось, что они совсем рядом, стоит только изменить направление, и вскоре мы сможем отдохнуть, остыть, напиться. Мы продолжали идти прямо, и как только миражи оставались позади, они начинали таять, расплываясь в мутном раскалённом воздухе.

Эльдис предупредил меня, что это не просто оптический обман, а подпространственные ловушки. Если задержать свой взгляд на одном из них, замедлить шаг, то реальность миража материализуется полностью вокруг тебя, и капкан захлопнется. Это напомнило мне путешествие по восточному базару. Из каждого магазина тебе что-то кричат, но пока ты не смотришь на них, ты можешь идти дальше. А стоит засмотреться на какую-то вещь, ответить продавцу взглядом, вот он уже скачет вокруг тебя, преграждая путь, вот уже показывает десяток других бирюлек, и ты не замечаешь, как заходишь внутрь. Потом он говорит тебе цену. Тебе дорого, ты хочешь уйти, но он принимает это за вступление в торг. Он сбавляет и сбавляет цену, которая по-прежнему в десятеро выше приемлемой. Ты не хочешь ничего покупать, но он уже снизил цену на ненужный тебе товар и стоит в дверях, гневно преграждая путь, а ещё к нему успело присоединиться трое амбалов-соседей… Так однажды я купила за триста долларов платок, не стоивший и десятки. И никогда его потом не носила. И так же я чувствовала себя, ловя боковым зрением миражи, на которые нельзя было смотреть в упор.