Рыжий фей - страница 18

Я украдкой посмотрела на Эльдиса — он брёл, уставившись в одну точку.

«Как ты могла так со мной поступить?» — снова пронеслось у меня в голове, и на этот раз мне показалось, что я слышу не только слова, но и голос. Знакомый мужской голос.

Я споткнулась и невольно посмотрела под ноги. С песком было что-то не так. Он плавно приходил в движение. Сначала сквозь заляпанные и запотевшие очки я этого не замечала — такой он был мелкий, словно сахарная пудра. Но вот уже вполне отчётливо стало заметно, что наши ноги заволакивает позёмка, а мы словно идём по текущей сквозь нас песчаной реке. Постепенно онемевшее лицо моё стало чувствовать движение горячего воздуха. Встречный ветер порывами дул на нас так, словно перед каждым выдохом ему нужно было наполнить несуществующие легкие.

А ещё эти слова. Казалось, я слышу их уже отчётливо и снаружи: «Как ты могла так со мной поступить?»

— Ты слышал? — хрипло пробормотала я.

Эльдис помотал головой и сурово зыркнул на меня, явно предупреждая, что я делаю что-то не то. И правда, это ведь наверняка очередной мираж. Слуховой. Или нет? Миражи-то здесь совсем другие.

Позёмка стала подниматься выше и постепенно переросла в пыльную бурю. Пришлось замотать лицо тряпками по самые очки. Дышать было тяжело, но терпимо. Видимость сильно ухудшилась, зато солнце перестало жарить с прежней силой. Воздух, наполненный крошечными песчинками, сопротивлялся и больно колол. Мы шли.

Прошло ещё с четверть часа, когда впереди и немного справа замаячил отдельный песчаный смерч. А в самой сердцевине его маячил человеческий силуэт. Знакомый до боли.

Мы продолжали идти, стараясь не смотреть на вихрь, который словно раскрылся, расступился, и в нём, словно в открывшейся капсуле, показалась фигура. Это был Владислав.

— Как ты могла? — он протягивал ко мне руки. — Вернись! Я не могу без тебя!

Я замешкалась, но Эльдис больно дёрнул меня за руку.

— Пойдём со мной! — крикнул Владислав, теперь уже отчётливо, не в моей голове, перекрывая свист песчаного ветра.

— Не смотри. Не слушай, — Эльдис сильно сжал мой локоть. — Это обман.

— Неправда! Это не обман! — снова крикнул Владислав. — Это я. Ты можешь уйти отсюда прямо сейчас! Пожалуйста! Не бросай меня!

Я старалась не смотреть в его сторону, но вихрь, в котором он стоял, словно плыл передо мной, всё время оставаясь в поле зрения. Я чувствовала себя последней сукой, хотелось выть, но я была так обезвожена, а ветер — так силён, что даже слёзы не наворачивались на саднящие глаза.

— Не будь дурой, это твой последний шанс вернуться, — услышала я другой знакомый голос. За спиной Владислава стояла Наира. — Сейчас или никогда! Я не смогу создать новый портал!

— Мне плохо без тебя! — не унимался Владислав. — Что ты сделала со мной?

— Твой бывший? — прохрипел Эльдис. Я кивнула. — Он всегда такой жалкий?

Нет! Это и правда не мог быть он. Ни под какими приворотами. Никогда он не стал бы ныть. Не захотел бы никакую ведьму просить меня вернуть. Он пришёл бы в ярость и послал всех подальше. Или потребовал, чтобы приворот сняли. Но ныть он бы не стал никогда. Это пустыня достала из меня чувство вины и играла на нём, как по нотам.

Я молча показала вихрю средний палец и держала его так, пока в нём с криками «Неееет!» исчезали две знакомые фигуры, за судьбу которых мне следовало бояться. А затем мираж растаял, ветер стих, воздух очистился, и мы продолжили свой путь по барханам, похожим на сахар.

Барханы становились всё выше, заслоняя горизонт. Мы взбирались на один, а за ним всегда обнаруживался другой. Казалось, этому пути вверх-вниз не будет конца и края. Однако край всё-таки нашёлся. Мы добрались до обрыва, с которого виднелась километровая пропасть. Что вниз, что до края другого обрыва было никак не добраться.

— Что будем делать? — прохрипела я, уже привыкшая, что в этом волшебном мире всегда находятся какие-то неизвестные мне трюки.

Эльдис пожал плечами.

И правда. Что делать-то? Обратно идти? Брести вдоль края в надежде найти там лестницу? Обрыв тянулся в обе стороны до самого горизонта. Мы смотрели на всё это в тупом опустошении, и даже сил отчаиваться уже не было.