Рыжий вечер - страница 10
— Нет там никаких горгон, а грифы — не цветочки, пчелкам без надобности. Вот китары у них хороши…
— Ну так за китарой бы сходил. Не даром же всяких спасать!
— А потом куда? На галеры?
— Там бы остался. У моря, с должником, с китарой… Песенки бы пел… В Велоне хорошо, даже зимы нет.
— А петь кому прикажешь? Макрели? Физулл этот скучней мидии. Все ему не так и будет не так, пока подружку не заведет… Вот я и ляпнул, что не могу идти — невеста у меня. Даже имя назвал. Агапе. Сам не знаю, как в голову пришло, ведь не было с ней ничего! После — было, и как лихо, а тут только звезды и пособирали…
— Ну и шел бы к тем, с кем было, сюда-то зачем?
— Спроси что полегче. Болтаться в Стурне я не мог; с Физуллом мы не первый день пили, не прятались, а страже мышей ловить надо. Убрался от греха подальше, а как сюда занесло, сам не понял. Красивая она все-таки…
— Красивая, — подтвердил фавн, — потому и жалко… Угробишь ты ее.
— Не люблю предсказаний, особенно таких, — прикрикнул Марк. — Совсем не люблю, да и врешь ты… Все фавны врут.
— Много ты фавнов видел.
— Ты — третий, и все врут.
— Ну так вали к конягам! Они врать не умеют.
— Зато дерутся. Когда про титанов слышат… И про вас.
— Ясное дело! Хотели во дворцы, а угодили из царской конюшни в мужичью, вот и бесятся. А не предавай!
— Вы лучше, что ли?
— Мы не лезли в чужие дрязги, — с достоинством объявил фавн. — Мы были, как ты сейчас, потому я с тобой и вожусь. Так точно женишься?
— Точно. Девушки любят свадьбы, так что будет Агапе свадьба.
— А счастье будет? Ей ведь счастье нужно, а из тебя счастье, как из меня коняга! Шел бы ты лучше отсюда.
— Шел бы? Вот заладил — «шел бы к тем», «шел бы к этим»… И что это ты меня все время выпроваживаешь, а? Никак слезки утирать собрался?
— Дурак ты! — Фавн опять принялся рьяно чесать ногу. — Тебе назло она со мной не станет, а не назло не станет еще больше… Говорю же, жаль мне ее. Очнется на соломе, рядом — ты. Без песен, без штанов, и лето кончится. Выпьем?
— Выпьем. А лето как кончится, так и начнется. Не бойся, я ее не обижу.
Карпофор предлагал за невесту семь сотен стурниев, Марк положит перед отцом семьсот пятьдесят. Двести пятьдесят останется на свадьбу и дорогу — или просто на дорогу, если певцу откажут. Тогда они уйдут, передав выкуп через храм и уплатив пошлину, как делают все, кто женится без согласия родителей, назвав себя «детьми императора». Это дешевле свадьбы: за «пчелок»[2] писцы берут не больше пятидесяти, но Агапе не хотела ссоры, она так и сказала Марку, провожая его на ярмарку за подарками. Дома пока ничего не знали, но девушке казалось, что ее отпустят. Наверное, из-за Ночки, родившей лучшего в мире жеребенка, и потом, когда Марк пел, мать с бабушкой плакали, а отец… Отец тер глаза и клял чадящий очаг, а тот совсем не чадил…
Что-то шлепнулось на кровать. Абрикос. Зеленый и жесткий… Агапе вскочила и высунулась в окошко. Марк! С ума сошел!
В доме спали, так спокойно спят лишь перед рассветом, Агапе тоже бы спала — мешало счастье. Тормошило, нашептывало что-то странное, тянуло в поля и дальше к заветному бересклету. Марк здесь, они могут встретить рассвет, но если впереди сотни рассветов, один можно и отдать. Сейчас нужна осторожность… Девушка приоткрыла дверь в летнюю кухню. В углу сверкнули желтые глаза — кошка караулила крысу.
— Быстро же ты проснулась! — Марк чмокнул Агапе в щеку. — Опять подслушивала? За сколько стадиев?
— Нет, — невольно рассмеялась Агапе, — не подслушивала, просто не спала… А потом упал абрикос.
— Абрикос, виноград… Завтра обстриги, что хочешь, и соберись. Вечером я тебя уведу.
— Почему? — не поняла Агапе. — Мы же…
— Не выходит у нас как у людей. Делай со мной что хочешь, но твой кошель я потерял.
— Потерял? — переспросила девушка и почему-то села. — Как?
— Спер кто-то, а может, я сам посеял. То ли деньги дурные, не впрок, то ли богиня дорог вранья не хочет… Ничего, хлеб и мясо я всегда добуду! И голой ты у меня тоже не останешься.
— Значит, потерял…
— Сказать, что счастье не в деньгах, или сама догадаешься?
— Не в деньгах… Конечно… Ты хочешь, чтобы я ушла с тобой?