С чистого листа 1 - страница 8

Так что случится сейчас? Процедур никаких не проводили, так что похоже, они собирались отправить меня домой вместе с моими родителями. Полиция и суды вряд ли бы хотели разбираться с делами школьных драк. Такого исхода ли мне хотелось? Будь это прошлый я, тогда да. Я был бы в ужасе; черт, да я бы намочил штаны прямо на той скамейке рядом с тем бандитом! Но сейчас, мне было 67, и я совершенно не был так впечатлен, как этого бы хотели копы, учитывая мой 13-летний возраст.

У полиции есть несколько методов на этот счет. Они могут угрожать мне или родителям. Могут избить, чтобы показать кто тут главный. Забудьте о том бреде, что всё это незаконно. На дворе 1968-ой год. Со времен решения по делу Эскобедо[2] прошло четыре года, а права Миранды[2] были в силе всего два. Как бы там ни было – я в пролете. Копы могли сделать с преступниками всё, что им хотелось и уйти безнаказанными.

И всё же, этого не произойдет. После войны начали активно строить трассы и из городов переезжать стало куда проще. В Балтиморе очень развитая сеть пригородов, как и во всех остальных американских городах. Туда съезжали богатые белые люди, чтобы не видеть ниггеров. Не нужно меня ни в чем обвинять, если вам не нравится это слово. Сейчас 1968, а не 2022 и мы к югу от Линии Мэйсона – Диксона[3]. Здесь люди говорят именно так. Так что мои родители переехали в самый богатый и белый пригород в штате – Тоусон. Никто не будет издеваться надо мной.

Я просидел в допросной часа полтора, когда открылась дверь и два больших парня вошли. Первый был здоровяком, высоким и коренастым. Он был одет в костюм, с сединой на голове и красным лицом. Второй выглядел примерно так же, только чуть покороче и с нормальным цветом лица.

Я встал и повернулся к мужчине с красным лицом:

– Привет, Пап.

– ЧТО ТЫ, ЧЕРТ ПОДЕРИ, НАТВОРИЛ?! – взвыл он.

– Ну, ничего, "пока не доказано обратное", – ответил я и повернулся ко второму мужчине, пока отец становился всё краснее и краснее. – Привет, я Карл Бакмэн. А вы кто?

Я протянул правую руку, чтобы поздороваться, но левая, разумеется, последовала за ней, так как они были закованы в наручники.

Мужчина быстро встал между мной и отцом. Он на какое-то мгновение уставился на мои оковы прежде, чем ответить на рукопожатие.

– Я Джон Штайнер, адвокат.

– Я, кажется, спросил, какого черта ты натворил! – вновь закричал отец.

– Может мы сначала присядем, а потом я расскажу, – спокойно ответил я.

Адвокат подтолкнул отца ко стулу напротив меня.

– Чарли, присядь, чтобы мы разобрались.

– Я хочу знать!

– Чарли, сядь и заткнись, – ответил Штайнер.

Мой папа нехотя упал на стул и уставился на меня.

– Лучше бы тебе меня не разочаровывать.

– Дай мне секунду и я всё тебе расскажу, пап. Просто поверь, в этой ситуации я не плохой парень. Но сначала мне надо задать Мистеру Штайнеру один вопрос.

Отец был готов взорваться, но адвокат схватил его за руку и успокоил. Мужчина сел около него и посмотрел на меня.

– Да?

– Мистер Штайнер, как я понимаю, вы адвокат моего отца.

– Да, уже не один год. А что?

– Вопрос в том… вы сейчас защищаете его, или меня?

Штайнер уселся в стуле и с любопытством посмотрел на меня. Папу снова чуть не разорвало криком от удивления, но адвокат схватил его за руку.

– Всё в порядке, Чарли. – он повернулся ко мне. – Я буду защищать тебя.

– Даже если платит он? – продолжил я.

Он глянул на моего отца и затем снова на меня.

– Даже, если так.

– А если он захочет не того, чего захочу я?

Отец уставился на нас, будто мы лепетали на марсианском.

– Что, черт подери, вы тут несете…

Штайнер еще раз схватил его руку и заткнул Папу.

– Я понимаю, куда он клонит, – мужчина повернулся ко мне. – Если мнения разойдутся кардинально, то я смогу предоставить тебе другого адвоката. Так пойдет?

– Да, сэр, спасибо вам огромное, – я встал и наклонился над столом, снова протягивая руки. – Как я и говорил, меня зовут Карл Бакмэн.

Он куда более крепко сжал мою руку.

– Меня зовут Джон Штайнер и я твой адвокат. Расскажешь, как тебе удалось сюда угодить?

– Да, сэр, без промедления.

Градус адекватности как будто повысился в комнате. Даже отец выглядел куда спокойнее. Куда более уравновешенным тоном, он повторил: