С гор вода - страница 6
— Пытайся же! — словно крикнуло ему судорожно забившееся сердце.
«И пытаюсь», — мысленно и сердито ответил он.
В памяти осветилось: в нескольких саженях сзади есть дом с проходным двором. Выход в маленький кривой переулок. Как его название?
— Pardon, — бросил вежливо и он в сторону полицейского офицера.
И, скользнув мимо него, он быстро-быстро пошел вперед, обгоняя всех, чуть не сталкиваясь с встречными. Две чересчур пышные кокотки в широчайших накидках, словно сооруженных из взбитых сливок, преградившие было ему дорогу, оказали неоценимую услугу. За их спинами он скользнул влево и, свернув мимо панели, поспешно, чуть согнувшись, пошел назад. Остановившееся в груди сердце помешало взглянуть, увидел ли его маневр полицейский офицер и как он отнесся к этому его маневру.
Ни на кого не глядя, он быстро шел, чувствуя себя как под водою: до того было трудно дышать. И опять вернувшийся обратно автомобиль гордо и важно проплыл мимо него, беспокойно и испуганно окрикивая встречных. Вдруг наддал ходу, досадливо пыхнул и исчез из вида.
«Д-да, — тяжко думал Богавут, — оглянуться назад или подождать? Или что?»
Мысли то спутывались, будто сбиваемые в кучу встречными вихрями, то широко озарялись светом, похожим на падающие молнии.
«Тот переулок называется Тормозовым», — вдруг пришло на память, словно освещенное молнией.
И тут же бросился в глаза человек в котелке, с черными тонкими усиками. Он стоял много впереди него посреди улицы. И делал тросточкой какие-то знаки двум велосипедистам, суетливо вынырнувшим из-за угла.
Совсем припав над рулями, — те проворно повернули назад.
«Тот переулок называется Тормозовым», — опять тоскливо осветилось перед Богавутом.
Он прошел несколько сажень, снова передохнул всей грудью и с холодной, каменной решительностью двинулся в ворота проходного двора. Хотелось побежать бегом, но сознание твердило:
«Надо шагом. Шагом!»
Повернул за угол с водосточной трубой и увидел: те двое велосипедистов проворно въезжали на двор со стороны переулка, навстречу к нему.
В голову тяжко ударило, и перед глазами замелькали цветные мотыльки.
Он оглянулся, выгибая шею, назад, и глаза уперлись в медленно надвигавшийся автомобиль. Дворник поспешно замыкал ворота. Полицейский офицер в новеньком пальто что-то говорил ему сурово и резко.
— Понял? — точно ругался он.
«В западне», — пронеслось в сознании.
Вспыхнула злоба и тотчас же сменилась мраком, отчаянием и духотой. Рука опустилась в карман, но сердце сказало твердо:
«К чему? Все кончено».
Богавут скрестил на груди руки и тяжело всей спиной привалился к стене.
— Фу-фу, слава Богу!.. — вздохнул, приближаясь, полицейский. — Ради Бога, без кровопролития! Ну, ради Бога!
Появившиеся из-за угла двое штатских в котелках и с тросточками остановились. Один сказал:
— Василий Сергеевич, без кровопролития! Ну да! Пожалейте и нас, и себя! Ну, будьте благоразумны! — Прижав к груди руку, он добавил: — У меня, ей-Богу же, дети. Ну как?
И с автомобиля слазили люди, все повернув к нему лица. Он достал из карманов два револьвера и бросил их к ногам тех, выходивших из автомобиля.
— Сдаюсь, — прошептал он. — Ну-с! Видите?
И хотел отвалиться от стены, но его внезапно закачало будто налетевшею бурей, тяжко надавливая на грудь, выпирая сердце.
Богавут поднялся со скамьи, сделал несколько шагов и пал ничком, зарывая лицо в траву, весь дергаясь в мучительных рыданиях.
— А жить-то так хочется, — умолял он кого-то жалобно. — У-y, так хочется!
— Трах-та-ра-ра! — выкликнул над ним молодой, бодрый и совсем нестрашный голос.
Он поднял мокрое лицо к небу. Кто-то словно бежал там, над облаками, высоко-высоко, в огненной развевающейся мантии, с взлохмаченною бородой, огромный-огромный, призрачный.
— Жить-то так хочется! — простонал Богавут, умоляюще простирая к нему руки.
Огненный ответил весело и задорно:
— Та-ра-ра-ра!
И сбросил несколько капель на голову Богавута.
— Будь милостив, будь милостив, — умоляюще простирал тот руки. — Ты милостив!
Несколько капель упало ему прямо на ладони. Он с благоговением припал к ним сохнувшими губами.
— Ты обещаешь дать мне счастье, которое ты даешь всем? Ты обещаешь, ты обещаешь? — мысленно воскликнул он, принимая на ладони новые дождевые капли, как светлый знак милости.