С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г. - страница 8

.

Для наших вполне нормальных условий такое попечение излишне, но для русского «шабаша ведьм» оно имеет большое значение. Нарушение подписанного семь недель назад договора, естественно, исключается. Жалобы Гиллерсона и Навашина на положение военнопленных в наших лагерях и связанные с этим требования показывают, что переговоры не всегда будут проходить гладко.

Вечером ужин у шведского генерального консула, своего рода официальный прием. Присутствуют руководители шведской комиссии по делам о военнопленных, офицеры и очень симпатичный датский генеральный консул фон Хаксхаузен. Очень приятный вечер. Несколько удивило, что принимавший нас шведский консул Аскер в своей приветственной речи очень тепло отозвался о заслугах Соединенных Штатов, которые до разрыва отношений представляли в России интересы Германии и ведали вопросами обмена военнопленных. Благодаря тому, что США и Германия — противоборствующие стороны и из-за враждебности к Вильсону[12] со стороны немцев, этот эпизод вызвал некоторую досаду. Может быть, Аскер, известный горячий сторонник Лиги Наций, просто пытался перебросить мостик между двумя народами. Возвращаясь домой, мы слышали стрельбу и один раз были остановлены патрулем красногвардейцев.

Здесь надо быть постоянно готовым к тому, что к нам могут явиться агенты, провокаторы. Советская власть немедленно возродила, хотя и в несколько измененной форме, но, по меньшей мере, в том же масштабе и с еще большей бесцеремонностью столь ненавистную «охранку» (тайную полицию). Все, что делается для осуществления надзора, шпионажа и террора, исходит от организации столь же зловещей, как испанская инквизиция — Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК). Взяточничество продолжает процветать, пусть и не в таких масштабах, как в старой России. К сожалению, и мы после четырех военных лет не можем в этом отношении гордиться положением у себя в стране и с превосходством смотреть на нашего восточного соседа.

Вечером наши члены смешанной комиссии долго обсуждали тактику на предстоящих переговорах. Предстояло выяснить и уладить значительные противоречия во взглядах. В ближайшие дни нам предстояло открыть свои карты русским в вопросе обмена военнопленными по принципу «транспорт на транспорт». Если это требование не будет принято, то мы уполномочены временно прервать переговоры, с тем, чтобы оказать нажим из более высоких инстанций.

Дипломатическая миссия против использования этих полномочий. В нашей комиссии также мнения разделились. Есть и такое мнение, что по возможности следует как можно дольше скрывать свои намерения, лавировать, попытаться вызволить большую часть наших военнопленных обходным путем. Я в этих дебатах поддерживаю Геннинга, который за открытые переговоры, иначе мы попусту потеряем время.

Сначала следовало бы посмотреть, как обстоят дела у русских, после чего при необходимости можно будет, где надо, оказать определенное давление. На первое время, учитывая транспортные условия, можно быстро подготовить к отправке достаточное число военнопленных.

Предстояло также обсудить другие вопросы, в первую очередь касающиеся политической агитации и обращения с пленными.

Состояние дел у русских… Вчера за поддержкой обратился к Мирбаху бывший русский пехотный генерал. Он появился во фраке, с большой орденской лентой и множеством звезд. Насколько тяжелым должно было быть его положение, насколько бедственным! Не исключено, что он в свое время был приверженцем панславизма.

Вчера снова состоялось заседание. До его начала немецкая делегация была представлена посланником господину Чичерину[13]. Нарком иностранных дел — представитель старой школы, дворянского происхождения, его мать — баронесса Мейендорф. Чичерин был императорским советником миссии. Был ли он приверженцем коммунистических идей еще до революции, мне не известно. Он был приглашен на этот пост в основном потому, что требовался человек сколько-нибудь владеющий международными формами дипломатии и, главное, чтобы его именем прикрыть фактических закулисных руководителей политики — Ленина, Радека и Карахана