С нами Бог. 5-94 - страница 3

Заслышав такие слова, люди изумленно останавливались, а Исаия продолжал:

— Страшно стало мне от видения этого и воскликнул я: о горе мне! Как могу я видеть Господа, если я — человек грешный и живу среди грешного народа. Но тут слетел внезапно ко мне один из Серафимов. Он держал горящий уголь, взятый с жертвенника. И коснулся тем углем он моих уст и сказал: “Теперь удалено от тебя твое беззаконие, и грех твой очищен”.

Никогда ничего подобного не слышали иерусалимляне. А Исаия говорил, и каждое слово его, словно пламень огня, касалось сердец слушателей. И рассказывал он, как услышал голос Божий: “Кто пойдет к народу Моему, чтобы возвестить ему слово Мое?” И тогда ответил Исаия: “Я пойду. Пошли меня”. “Иди, — повелел Господь, — и говори народу Моему”. Вот почему он стоит теперь на площади Иерусалима, а голос его полон боли, печали и тревоги:

— Омойтесь, очиститесь, — призывает он от имени Бога, — перестаньте делать зло, научитесь делать добро. Ищите правды, спасайте гонимых, защищайте слабых... Горе тем, кто зло называет добром, а добро — злом. Горе тем, кто тьму принимает за свет и ложь выдает за истину! Горе тем, кто за подарки оправдывает виновного, а невиновного отдает под суд! За это возгорится гнев Господа на народ, и народ этот пойдет в плен.

И все, о чем говорил Исаия, сбылось.

Он был великим пророком — вестником Божиим и истолкователем Божественных слов.

С.РУКОВА

(По книге Товита)

В столице Ассирийской Ниневии в пленении, то в славе, то в опале Товит-израильтянин жил с семьею: женою Анной и Товием — сыном. Он был благочестив и верен Богу. Давал голодным есть, одежду — нищим и тайно хоронил своих собратьев, в плену казненных и не погребенных.

Однажды он, вернувшись с погребенья, в дом не вошел, а спать лег под стеною. А на стене воробышки гнездились, как раз над ним, и капнули случайно в глаза Товита. Так он стал незрячим.

Товит в печали стал молиться Богу:

— Господь мой, Ты и любящий, и строгий, меня помилуй. Я, конечно, грешен и суд Твой справедливый принимаю. Возьми мой дух, чтоб я вернулся в землю, избавь меня от тяготы и скорби.

Случилось так, что в тот же день и месяц в Мидийских Екбатанах дева Сарра оплакивала смерть седьмого мужа, убитого, как шесть других, в день свадьбы злым духом, стерегущим эту деву:

— Господь, мой Бог, зачем мне жить на свете, когда мужей злой демон убивает. Ты знаешь, я чиста перед Тобою, возьми меня, чтоб горя было меньше.

Услышаны молитвы были Богом, и ангела послал Он Рафаила на помощь деве Сарре и Товиту.

Товит тут вспомнил — он в Мидийских Рагах оставил серебро на сохраненье у друга своего. Позвав Товию, Сказал ему, чтобы себе нашел он попутчика в дорогу и, не медля, за этим серебром с ним отправлялся.

Тут на пути Товии повстречался Азария, израильского рода.

На самом деле был он Рафаилом, принявшим облик юноши земного. Он принял приглашение Товии.

Вот к вечеру дошли они до речки. Поймал Товия рыбину большую. Когда они ее распотрошили, чтобы себе на ужин приготовить, Азария и говорит Товии:

— Ты сердце, желчь и печень спрячь на время.

А утром снова в путь. Вот Екбатаны. Зайти друзья решили к Рагуилу.

— Он человек хороший и богатый, — Азария сказал, — а дочка Сарра красива и умна. Женись, Товия!

— Боюсь, Азария. Я слышал, будто безжалостно злой демон убивает в день свадьбы женихов ее...

— Не бойся, когда придет твой час войти к невесте, на углях печень рыбы вместе с сердцем ты воскури. И этим едким дымом невесту обкури. Почует демон запах, уйдет и никогда не возвратится.

Вот в дом вошли. Товия видит Сарру. Влюбляется и просит Рафаила, чтоб он помог ему ее сосватать.

Был рад им Рагуил, устроил ужин. Азария тут речь завел о свадьбе.

— Я за Товию дочь отдать согласен и половину от того, что нажил, — сказал им Рагуил, — но знать должны вы.., и рассказал про семь замужеств Сарры.

Товия оставался непреклонен:

— К еде я не притронусь, пока брачный не будет договор скреплен печатью.

Стал ужин свадьбой. А потом Товия препровожден был в комнату невесты. Он захватил курильницу с собою и сердцем с печенью от рыбы воскурил. Злой дух сбежал от запаха куренья. Товия с Саррой встали на колени и Богу вознесли свою молитву: