С палаткой по Африке - страница 2

Шомбурк страстно протестует против истребления богатейшего животного мира Африки. Его негодование вполне оправдано. Многовековое господство колонизаторов и браконьерство привели к исчезновению многих видов животных, таких, например, как зебра-квагга. И в наши дни браконьеры ради удовлетворения спроса туристов на «экзотические» безделушки истребляют слонов и антилоп. Проблема сохранения природных ресурсов, в частности фауны, Африки все больше волнует человечество. Международный союз охраны природы и природных богатств и Комиссия технического содружества для стран Африки южнее Сахары созвали в Танганьике в конце 1961 года специальную конференцию по этому вопросу.

Иногда в книге проскальзывает грусть по уходящей в прошлое патриархальной Африке с ее традиционным племенным образом жизни, древними обычаями и обрядами. В этом с автором солидаризироваться трудно. Какой бы впечатляющей ни была «экзотика» древней Африки, она сейчас неизбежно должна исчезнуть вместе с отсталостью, племенной раздробленностью, властью вождей.

Однако Шомбурка ни в коем случае нельзя упрекнуть в том, что он видит в африканцах людей «низшей расы» или экзотических живых существ. Вся книга проникнута симпатией к людям, для которых колониальные власти Южной и Восточной Африки создали несравненно худшие условия, чем для зверей в заповедниках. Обаятельный образ егеря Лонгомы выписан с настоящей любовью.

Сколь ни мал срок, прошедший со времени путешествия Шомбурка, — всего пять-шесть лет, — в политической жизни Африки за это время, как известно, произошли громадные сдвиги. Конго, по которому ездил в 1956 году Шомбурк, было еще «бельгийским», а Танганьика-«британской».

Географические названия, которые даже в 1956 году, в период последнего путешествия Шомбурка, широким кругам читателей почти ничего не говорили, сегодня пестрят в газетах всего мира, связываются с именами Лумумбы и других борцов за свободу Африки. В книге Шомбурка эти названия оживают под пером человека, отдавшего Африке много лет жизни.

Книга «С палаткой по Африке» вызывает интерес не только сенсационной биографией автора, бывавшего там, где до него не ступала нога европейца. Главное в ней — глубокое знание Африки и любовь к ее природе и людям.

Теплая весенняя ночь спускается над Гамбургом. Я и моя племянница Ници — Хельга фон дер Остен, урожденная Шомбурк, сопровождающая меня в десятое путешествие по Африке, стоим на верхней палубе «Нигерии», опершись на поручни, и время от времени обмениваемся прощальными приветствиями с друзьями, оставшимися на суше.

— Насколько приятно уезжать, настолько тяжело расставаться, — произносит Ници.

Мысленно переношусь почти на шесть десятилетий в прошлое — к началу того периода моей жизни, который и делами и помыслами был посвящен Африке. Вижу себя семнадцатилетним юнцом, одетым в свой лучший костюм, исполненным малодушия и в то же время сознания собственного достоинства. Здесь же, в Гамбурге, но с какого-то другого причала вступил я на палубу «Грика» — старого судна водоизмещением 4 тысячи тонн, которое должно было доставить меня в страну моих грез, в Африку. Родители далеко не были убежде ны в том, что я вступил на правильный путь. Однако на них произвела впечатление та решимость, с которой я не пожелал закончить обучение в коммерческом училище, а позднее стать офицером, подобно стольким Шомбуркам прежних поколений. Моими козырями в борьбе против их планов были достижения и слава сэра Роберта Шомбурка, моего двоюродного деда, открывшего викторию-регию[1], и его братьев — естествоиспытателей Рихарда и Отто.

И все же в этот день — 26 марта 1898 года — я не был вполне счастлив, хотя исполнилось все то, о чем я грезил и чего добивался целые годы. Мой отъезд совпал с днем рождения матери. Как только раздались удары судового колокола, она заметно побледнела и отцу пришлось решительно увести ее с парохода. Я не двинулся с палубы и тогда, когда с наступлением прилива судно покинуло гавань. Медленно проплыли маяки на берегах Эльбы. Меня охватила тоска по родине, на много часов подавившая страсть к приключениям, которая владела мною уже в течение нескольких лет. Слезы застилали глаза, но я все же разглядел в темноте Бергедорф, где стоял дом нашей семьи, построенный отцом архитектором, и старался отыскать Фонтеней — родовое гнездо на Альстере…