С прибоем на берег - страница 16
- Вот сложить бы наши характеры вместе и снова разделить на двоих - добрые бы хлопцы получились! - прищелкнул языком Федор.
Он обладал счастливым свойством отключаться, едва коснувшись головой подушки. Вскоре Федор сладко похрапывал, а Юрий ворочался в постели, думая о завтрашнем дне. Предстояло психологически очень сложное упражнение - отражение танковой атаки,- которое в обиходе называли обкаткой танками. Все ли молодые матросы окажутся на высоте? «Хоть бы погода не подвела…» - вздохнул он, засыпая.
ГЛАВА 6
Дополнение к анкете Русакова
«Дорогой мой племянник Юрий Валерианович! Уж так я была рада получить весточку твою, что слов моих нет. Пишу вот сейчас, а слезы глазонькам смотреть не дают. Ведь не ждала, не чаяла, что разыщешь ты старую свою тетку. Чего тебе про себя написать? Живу безбедно, работаю, пока здоровье позволяв?. Колхоз мне в запрошлом годе избу подправил. Венцы подгнившие заменили, крышу и пол перестелили наново. Огород у меня большой, только весь я его не обрабатываю. Половину соседям отдала, а мне и того, что осталось, вдосталь. Скотину не держу, без надобности мне она.
Как же ты узнал про меня, соколик мой ясный? Видно, мамка тебе рассказать решила. Я ведь так и знала, что расскажет она тебе все, когда подрастешь. Женщина она сурьезная, образованная. Ты ее слушай, Юронька, мать никогда дурному не научит. И отца своего чти теперешнего. А покойного отца помни без горечи. Так уж на земле ведется: мертвым лежать, а живым надо жить.
В гости приезжай, коли родители не супротив того. Дорога не дальняя.
Крепко тебя целую, а родителям твоим кланяюсь.
Твоя тетка Таисья Архиповна Русакова».
Юрий еще раз перечитал письмо, начертанное старательным ученическим почерком на тетрадном листе в линейку, представил себе одинокую старую женщину в ситцевой кофте с ручкой-обмакушкой меж заскорузлых пальцев и со слезинками, застрявшими на морщинистых щеках. И этот созданный послушным воображением облик заставил тоскливо сжаться его сердце. Вмиг улетучилось радостное возбуждение после отлично сданных экзаменов за девятый класс - предпоследнего этапа на пути к золотой медали.
- Погоди, мама… - отстранил он мать, принявшуюся расцеловывать его в обе щеки. - Ты знаешь, туристскую путевку придется сдать. Я не поеду в Карпаты…
- Как? Почему? - недоуменно воскликнула она.
- Вот прочти, - протянул ей конверт Юрий. - Я поеду к ней, - добавил он, когда мать торопливо пробежала глазами тетрадный листок.
- Но у тебя же впереди два с половиной месяца каникул! Съездишь в Карпаты, а тогда уже к ней.
- Нет, мама. Она и так слишком долго ждала…
- Какой же ты еще ребенок, Юра! Ломаешь все свои планы из-за незнакомого, в сущности, человека. А что, если уже через несколько дней ты будешь чахнуть от тоски в этой захолустной деревушке? Не решай сгоряча, подумай хорошенько!
- Ты меня знаешь, мама… И прошу тебя, не заставляй отца меня отговаривать. Я тебя очень прошу, мама!
- Хорошо. Поступай, как хочешь…
Валериан Дмитриевич действительно не стал его. отговаривать. Он дал Юрию сторублевую купюру, сказав:
- Купи ей хороший подарок, - и одобряюще потрепал за плечо.
Юрий купил на эти деньги красивый электрический самовар и набор разных сортов чая в металлических коробочках. Ему думалось, что этот подарок поможет тетке коротать одинокие вечера.
Он вышел из вагона на небольшом полустанке с удивившим его названием Ласточка и, поджидая рейсовый автобус, думал о том, почему так назвали ничем не примечательный разъезд. Ведь ни одной ласточки над крышами одноэтажных домов Юрий не увидел. Может, они обитали в березовой роще, которая начиналась за околицей? Вряд ли, ибо эта шустрая птичка селится всегда возле людей.
Автобус пришел переполненным. Юрий с трудом втиснулся в переднюю дверь.
- Тебе куда, парень? - спросил водитель, который самолично продавал билеты. - В Бартеньевку? Туда я не захожу. Придется тебе выгрузиться возле Пустошкинского большака. Там машины с кирпичного завода на Бартеньевку ходят. Кто-нибудь подбросит.
Юрия даже обрадовала такая езда с приключениями. Не испортили ему настроения перспектива проторчать несколько часов на ногах в тряском автобусе и даже клубы пыли, ворвавшиеся в открытые окна, едва только кончился асфальт.