С прискорбием извещаем - страница 5

Она выглядела как школьная учительница… Или, точнее сказать, как то, что являет собой школьная учительница, когда она выглядит уже только как школьная учительница, и никто больше.

Вид Мариэллы Тиммс, напротив, нисколько не разочаровал меня. Она меня бесила. Её волосы начинались далеко над изгибами бровей, что делало брови ещё выше и шире, чем они были, и придавало всему лицу вид возвышенный и одухотворённый. Но её глаза были слишком застенчивы, и это ей ужасно не шло. Если у вас вид возвышенный и одухотворенный, вам нет нужды чего-то стесняться, если, конечно, в ваших мыслях не содержится ничего постыдного. Кроме того, у неё был сильный южный акцент. «Саланина…». Поверьте, я не брежу по ночам баталиями Гражданской войны, и, уж во всяком случае, моя сторона победила, но эти южные красотки… Их акцент звучит как намеренный вызов. Это задевает. Да, и ещё раз да, я родился и вырос на Севере!

— Пойду посмотрю, не удастся ли его вызволить, — сказал я и двинулся через холл на кухню.

Надежда заполучить Вулфа, чтобы он пришёл и занялся делом, ещё теплилась, покуда он не успел погрузить свои руки в мясо. Фрикасе, вернее, его зародыш, лежало в миске на столе, а Фриц и Вулф стояли по обе стороны и что-то обсуждали. При моём появлении они посмотрели на меня так, как если бы я ввалился на заседание кабинета министров в Белом доме.

— Они здесь, — объявил я. — Джанет и Мариэлла.

Взглянув на лицо Вулфа в тот момент, можно было ставить сто против одного, что сейчас он проинструктирует меня передать девушкам, чтобы они приходили завтра. Он уже открыл рот, но в этот момент за моей спиной распахнулась дверь и через кухню проплыло:

— А-а, так это здесь готовят фрикасе из солонины…

Воспроизвести акцент я отныне не пытаюсь.

Вслед за голосом мимо меня продефилировала его обладательница. Она подошла прямо к Вулфу и наклонилась, чтобы взглянуть на содержимое миски.

— Извините, — произнесла она так, как я всё равно не смогу передать на бумаге, — но фрикасе из солонины — это мой конёк. Тут ничего нет кроме мяса, да?

— Как видите, — буркнул Вулф.

— Оно нарезано слишком мелко.

Вулф окинул её хмурым взглядом. Я чувствовал, что его раздирают противоречивые эмоции. Присутствие особы женского пола на кухне было кощунством. Женщина, критикующая его или Фрица кулинарное искусство, была оскорбительницей вдвойне. Но солонина являлась в жизни Вулфа одной из самых упрямых проблем, доселе так и не разрешённой. Как смягчить солёный привкус, сохранив её уникальный букет, как уничтожить вечный крест её сухости, не сделав раскисшей, — теории и эксперименты длились годами. Он насупился, но не указал ей на дверь.

— Это мисс Тиммс, — представил я. — Мистер Вулф. Мистер Бреннер. А мисс Николс находится сейчас в…

— Нарезано слишком мелко — в каком смысле? — свирепо спросил Вулф. — Это не нежное свежее мясо, которое может потерять сок…

— Только, пожалуйста, успокойтесь. — Ладонь Мариэллы легла на его руку. — Оно ещё не погублено, просто было бы лучше нарезать его чуть покрупнее. Но на такое количество мяса картофеля, пожалуй, многовато. К тому же, если у вас нет требухи, вам не удастся…

— Требухи? — проревел Вулф.

Мариэлла кивнула:

— Да, да, свежей свиной требухи. В этом-то весь секрет. Слегка обжаренной в оливковом масле, с луковым соком…

— Силы небесные! — Вулф стоял, уставившись на Фрица. — Ничего подобного я прежде не слышал. Это никогда не приходило мне в голову. Фриц, а?

Фриц задумчиво наморщил лоб.

— Не исключено, что в этом что-то есть, — согласился он. — Можно попробовать. В качестве эксперимента.

— Позвольте, я вам помогу, — сказала Мариэлла. — Здесь требуется некоторая сноровка…

Так случилось, что моё первое и довольно близкое знакомство с Джанет состоялось в тот же день. Я решил, что для поездки на рынок за требухой было бы неплохо взять с собой компанию, и так как Мариэлла прилипла к Вулфу, а он, во всяком случае на время эксперимента, к ней, я прихватил Джанет. Когда мы вернулись домой, я окончательно утвердился в мысли, что она невинна более чем в прямом значении этого слова, хотя, впрочем, и с самого начала не был склонен считать её в чём-либо виновной, поскольку не мог поверить, что кто-то, кто не является очевидным монстром, способен на трюк типа рассылки анонимных писем. Признаюсь также, что она не поразила меня живостью ума и была рассеянна в разговоре, что, однако, при данных обстоятельствах было неудивительно, ибо она, по всей вероятности, знала, чем обязана своим приглашением к Вулфу.