С радостью в омут - страница 5

— Древний китайский секрет. К тому же Мерфи, — я кивнула на дверь, — сказал, что здесь произошло убийство и самоубийство. Очевидно, преступление уже раскрыто. Зачем вам я?

— Порадуйте меня.

Я сложила на груди руки:

— Лучше не буду.

Он посмотрел на свои ботинки, задумчиво сдвинув брови, а потом медленно и четко проговорил:

— Наверное, нужно вам кое-что объяснить.

От его тона перехватило в горле. Голос не был ни сердитым, ни насмешливым. В нем звучало… смирение с неизбежным. Как будто ему нужно было что-то сделать, и ни конец света, ни потоп агенту не помешают.

— У вас на носу обвинения в терроризме и соучастии во всех преступлениях, которые вы помогли раскрыть. Если хотите мое мнение, вам светит лет пятьсот, плюс-минус. Вы заведомо лишены всяческих прав, — спецагент помолчал для пущего эффекта. — Если можно так выразиться, ваша задница в моих руках, и я волен делать с ней все, что пожелаю. Пока вы не докажете обратное, я буду считать вас причастной к действиям террористической группировки.

— Вы сами знаете, что это не так. Если вам удалось связать меня со всеми этими делами, то почему…

— Вы не на то обращаете внимание.

Я прикусила губу, чувствуя, как жизнь и свобода ускользают сквозь пальцы.

— А на что я должна обратить внимание?

Уголок его рта приподнялся в невеселой полуулыбке.

— На свою задницу.

— Причем тут моя задни…

— И на тот факт, что она в моих руках.

Понадобилось время, чтобы осознать услышанное.

— То есть выбора у меня нет.

— Наконец-то дошло, — заметил спецагент, подмигнув мне, но в этом подмигивании ни намека на флирт не было.

Я все никак не могла поверить, что это происходит на самом деле. А ведь мама предупреждала. «Не вздумай им помогать, — говорила она. — Они выдавят из тебя по капле всю жизнь. Только ради удовольствия вырвут внутренности и в конце концов выбросят тебя, как будто ты полное ничтожество. Никогда и ни за что не пытайся им помочь». В то время она говорила о людях вообще. Сотни лет дар передавался в нашей семье от матери к дочери, и давным-давно мои предки поняли, что помогать людям нельзя, потому что они будут приходить снова и снова. Это никогда не кончится, и рано или поздно кто-нибудь начнет нас шантажировать, угрожая рассказать о нашем даре всему миру. В итоге каждому захочется по кусочку, но у любой души запас кусочков ограничен.

Я была послушной дочерью, запоминала все мамины наставления. Не высовывалась. Хорошо училась. Получила диплом и устроилась на приличную работу. Никому не доверяла. А потом мама умерла. И с ней умерла половина меня.

На долгие месяцы я заперлась внутри самой себя, укутавшись тьмой и чувствуя, как постепенно угасает душа. Выбираться из пучины начала совершенно случайно, когда ходила за молоком и наткнулась на место преступления. Я стояла перед маленьким домиком, окруженным желтой лентой. Во мне проснулось любопытство. Я шагнула ближе и, не успев толком подумать, «нырнула».

Перед глазами время перематывалось назад, а в ушах звенели мамины слова. Она велела прекратить. Уйти и не оглядываться. Но пробудившееся любопытство росло с каждой секундой. Мне хотелось узнать, зачем сюда вчера приезжали полицейские с мигалками и чем был вызван такой ажиотаж. И я увидела момент, когда напали на женщину. Невозможная жестокость вырвала меня из «нырка» против воли, но вернуться я не осмелилась. Горло обжигало желчью. Я уронила молоко и побежала домой. Не оглядываясь.

Однако избавиться от воспоминаний не могла. Несколько дней меня преследовало лицо мужчины из прошлого, на котором отчетливо читалось удовольствие от того, что он сделал с той женщиной. Удовольствие и восторг. В конце концов я села и со всем старанием нарисовала это лицо. Не зря все-таки столько лет ходила в кружок по рисованию. Засунув волосы под бейсболку с логотипом «Кабс» и нацарапав на конверте имя начальника участка, я отнесла письмо в полицию.

И внезапно мне стало намного лучше. Я выполнила свой долг. Помогла раскрыть дело об убийстве. Конечно, жестокость увиденного на меня повлияла и по-прежнему время от времени будила по ночам, но я поступила правильно и впервые за долгое время почувствовала, как к лицу прикасаются солнечные лучи.