С того берега - страница 26
Солнце на небе и горы улыбаются. Федосья улыбается. Глядя на ее оживленное лицо, и самому хочется смеяться от радости. Даже лошади начинают нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Скорее в путь, так хорошо бежать по накатанной дорожке.
Едут Учар с Федосьей, а вокруг все будто дремлет, но скоро промерзшие горы и тайга просыпаются от веселого смеха. Они начинают играть: борются, толкают друг друга. Вот Учар, поддавшись Федосье, смешно свалился с воза, вскакивает и гонится за санями, чтобы опять сесть, а Федосья не пускает его, мягко отталкивает.
— Сдаешься? — кричит она. — Если сдаешься, пущу в сани.
— Нет! Не сдаюсь.
— Ну тогда беги! Язык высунешь, тогда сдашься.
— Ни за что на свете!
Он бежит, и Федосья сама тянет в сани запыхавшегося Учара.
— Ладно, пожалею я тебя. Ух, упрямый…
Доедут до стога разгоряченные, распаренные. Учар взберется на стог, а Федосья становится в сани. Учар наберет навильник слежавшегося сена и бросает вниз.
— Это тебе лепешка! А вот это оладушки! А это блины!
Учар бросает и бросает к ногам Федосьи сено и жалеет, что стог уменьшается, что скоро эта игра кончится.
Федосья умело, легко складывает сено в сани, а это дело совсем не простое. Надо, чтобы воз был ровный и не сполз бы на дорогу при наклоне. Слишком широко и высоко класть тоже не надо, потому что дорога петляет по глубокому снегу, по бокам высокие сугробы. Издали посмотришь, увидишь только дугу да уши коней, столько тут поворотов — изгибов, наклонов, спусков, подъемов. Дорога не очень широка, может боковыми сугробами весь воз стянуть на дорогу, и попробуй потом его сложить. Федосья свое дело знает, и такого не случится.
Вот все сани загружены, крепко-накрепко затянуты бастрыки. Если солнце высоко, то сразу ехать не спешат. Выберут лиственницу посмолистее и начнут выколупывать серу, чтобы пожевать ее запашистую, упругую. Или разведут костер и откроют свои съестные припасы. Однако долго задерживаться нельзя, дома нагоняй можно получить. И едут они обратно. Иногда дорогу перебежит заяц или скроется среди кустов кабарга. Не заметят, как и день прошел. Да что там день! Зима пролетит — оглянуться не успеешь. И все потому, что рядом Федосья. Эх, поцеловать бы ее, да не отважится Учар. Даже подумать об этом — и то в жар бросает.
Вот возвращаются они из школы, что на том берегу. Есть у них три потаенных места для игр. В ельнике, выстроившемся так ровно, как будто посажен он человеком, они будут строить избу и юрту, «ходить друг к другу в гости», а у крутого бома есть два камня, похожие на верблюдов, так вот они сядут на них и «скачут», кто кого обгонит. А третье место — яр на берегу Катуни из белой глины. В яру они будут рыть норы и прокладывать по крутизне дорогу, по которой могла бы проехать телега. Порой так заиграются, что не заметят, как и солнце скатилось, и они, голодные, бегут домой, зная, что опять им достанется от домашних.
«Увижу ли я еще раз зиму? — думает Учар, переворачиваясь на другой бок. — Как жить хочется. И Федосью всегда хочу видеть… Ну, это и от меня зависит, от моей изворотливости. И от везения. Хоть бы повезло… Как все будет разворачиваться дело… Каллистрат вроде все продумал. Значит, так: я ничего Каллистрату о бандитах не сказал. Ночью я встаю, привязываю собак и открываю ворота. Они входят, и тут наши одним залпом… Да, но не все же они войдут одновременно. Некоторые вообще на всякий случай могут остаться за воротами. А что, если они меня окружат, и тут — залп? Может, одеться во что-то яркое? В белую рубашку, например? Чтобы наши видели меня и не спутали с бандитами? А вдруг бандитов белая рубашка насторожит? Скажут, чего это ты вырядился среди ночи? И, не дожидаясь залпа наших, убьют меня? Все может быть… А что, если подвести их к дверям зернового амбара, пропустить их туда и закрыть там? Нет, они не дураки. Скажут, заходи первым. Видно, умнее Каллистрата мне не быть. Как он велел, так и буду делать. А там уж как судьба выпадет… Опасно, опасно. Рискую я ради Каллистрата, очень даже запросто могу пулю получить. Но если все кончится хорошо, отдаст ли он за меня Федосью? Может, надо набраться решимости да и спросить?»