С волками жить... [СИ] - страница 7

— А если он солгал?

— Догоню и убью, — сказала девушка. Придется подождать, конечно, но ни один человек не уйдет от оборотня.

— А если солгу я? — Трюдда навалилась грудью на прилавок, и он затрещал.

— Тебя труднее убить. Но не невозможно, — сказала Люта.

Похоже, в жилах лавочницы течет кровь великанов, а их зубами не взять. Так на что ружье дано!

— Тан сказал точно так же… Значит, тот захожий парень не солгал, и Тана больше нет?

Люта помотала головой.

— Я теперь вместо него, — сказала она. — Мне нужны припасы и деньги, а то из оружейной лавки меня выгнали.

— Сама справишься? — спросила Трюдда.

— Да. Только если деньги будут. В патронташе-то… мало уже.

— Э, только ты без грабежа! — гулко расхохоталась лавочница. — Вылитый папаша… А лицо… это они тебя?..

— Если б они, я б на четырех лапах бегала, — фыркнула Люта. Так они условились говорить с отцом. — Веткой хлестнуло, спасибо, глаз цел. Я тогда совсем маленькая была.

— А чего никогда к нам не выходила? Отец не велел?

— Не велел. Теперь пришлось.

Трюдда помолчала, потом заворочалась за прилавком, вышла на свет — громадная, но соразмерная женщина, взяла Люту за подбородок и повернула к пыльному окошку.

— На него похожа, — заключила она и вдруг сменила тему: — А тот мальчишка-то не соврал? Он черного оборотня положил?

— Выследил его — отец. Добил — чужак, — коротко ответила Люта. — Отец… не успел уже…

— А ты где была?!

— Меня он на такую охоту не брал. Говорил, рано еще, — если говорить коротко и отрывисто, то не расплачешься.

— Ох, глупые оба… — Трюдда сгребла ее в охапку с ружьем вместе, прижала к необъятной груди. — Ну, поплачь, поплачь, полегчает…

Тщетно — глаза у Люты были сухими, ни слезинки не удалось выдавить.

«Запах… — трудно его не ощутить, когда тебя вдавливают носом в чужое тело. — Я знаю этот запах!»

Сладковатый, но не приторный, — так пахнут летние цветы на жарком солнце. И вроде бы пудра и помада — у мамы было немножко для самых важных праздников, и Люта запомнила запах. И еще что-то…

От отца пахло вот так, когда он возвращался из деревни. Не всякий раз, но случалось. Он говорил: «Хватит меня обнюхивать, просто зашел позабавиться!» Вот, значит, где и с кем он забавлялся…

— Я соберу, что обычно твой отец на зиму брал, — сказала наконец лавочница и отстранилась.

Зря — так забавно было слышать, как слова отдаются в ее груди, будто в гигантской бочке.

— Мне не надо, что отец брал. Я такое почти не ем. Лучше я другое возьму, — осмелилась наконец выговорить Люта.

— Ну так говори, что тебе надо!

— Так откуда мне знать, что у вас есть? Вот. Я написала, сколько нужно, — Люта протянула бумажку.

— Ты тоже грамотная? Надо же… — Трюдда вздохнула и уставилась на ровные буквы. Чему удивилась-то? Чем еще заниматься, пока отца нет, а по дому все переделано? Только прописи выводить. — Н-да… тебе меньше надо, ясное дело, но запас карман не тянет. Вдруг снегопад? Не спустишься…

— Хорошо, можно побольше, — согласилась Люта и деланно спохватилась: — А донести как? Отец сам таскал, а я…

— Осла дам. Если не враз, то в два уж точно довезешь, — подумав, ответила Трюдда.

— Спасибо, госпожа Трюдда… — пониже поклонилась Люта.

Спина не переломится, говорил отец, а относиться станут лучше.

— Ладно, — лавочница достала из-под прилавка засаленные листки и грифель. — Сейчас посмотрим, на сколько это потянет… Ты на всю зиму посчитала, уверена? Тан спускался в любую метель, а сможешь ли ты, не знаю…

— Смогу, — сквозь зубы ответила Люта.

Вышло как-то… Немного. А много ей и не надо, она охотой проживет. Вот овощей в погреб кинуть — это хорошо, но не мешками же! Следи еще за ними, перебирай! Молоко она терпеть не может, без сметаны потерпит до весны, сыр… тоже хорошо хранится, что уж там о всякой крупе говорить. Овес, положим, Люта не любила, но отец сказал, чтоб ела хоть раз в неделю, значит, надо. Но есть и кое-что повкуснее… И соль не забыть!

— Да тут и одного осла много будет, — сказала Трюдда, подсчитав. — А… Ты ж еще оружейную лавку ограбишь, а там всяко-разно тяжелое. В самый раз. Вот, держи сдачу.

— Мне бы еще ткани, — Люта дернула себя за кривобокую юбку. — Так по лесу не находишься…