Саблями крещенные - страница 18
– Это услуга не только мне, но и всей Речи Посполитой.
– Всякая услуга королю является услугой Речи Посполитой, – вежливо подправил его канцлер. – Именно поэтому, с вашего позволения, я оставлю вас сейчас же.
Король многозначительно помолчал и, вместо прощальных слов, произнес:
– Жду вас с вестями из Украины, князь.
11
Картина, которую Мазарини застал в рабочем кабинете королевы, вполне соответствовала всему тому, что происходило в «овдовевшем» французском королевстве после смерти Людовика XIII. Королева нервно металась между окном и воинственной, закованной в латы статуей рыцаря, а живой рыцарь, вальяжно развалясь, сидел в кресле – и это в присутствии королевы! – и мрачно цедил вино из огромного серебряного кубка, удерживать в руке который было ничуть не легче, чем тяжелую провансальскую алебарду.
– Похоже, мы опять куда-то наступаем, Ваше Величество? – обратился Мазарини к королеве. На низеньком столике стояли еще два кубка, и кардинал, не раздумывая, взял один из них. – Королевский двор не поспевает за обозом уходящих за Пиренеи испанских легионеров?
Шутка была вызывающе опасной. Мазарини почувствовал это еще до того, как успел высказать ее до конца. Однако с первой же минуты дал понять принцу, что тот – всего лишь главнокомандующий, которого назначает, как, впрочем, и увольняет, королева. Именем младенствующего короля, естественно. Причем делает это не без одобрения первого министра. И что в этой войне принц, как главнокомандующий, никакого повода для восхищения своими полководческими способностями не дал.
Королева почти с ужасом взглянула вначале на первого министра, затем на усталое, землисто-серое лицо молодого полководца, и, раздраженно покачав головой, как бы говоря, что все это уже становится невыносимым, опустилась в свое высокое, обитое малиновым бархатом кресло.
– Садитесь, мессир кардинал, – сдержанно предложила она, глядя при этом прямо перед собой, возможно, на покоящийся на противоположной стене и скрытый в полумраке портрет Людовика XIII.
«На ее месте я все же заставил бы принца, как и первого министра, выслушивать меня стоя», – отметил про себя Мазарини, что, однако, не помешало ему сесть в одно из кресел. В конце концов, здесь не тронный зал, а рабочий кабинет. Существуют места, в которых королева объявляет свою королевскую, государственную волю, но ведь существуют и места, в которых эту же государственную волю вначале объявляют самой королеве.
– Мы слушаем вас, принц, – обратилась Анна Австрийская к главнокомандующему.
Де Конде умиленно посмотрел на королеву, и так, с кубком в руке, поднялся, словно собирался произнести тост.
– Я знаю, Ваше Величество, что вы и ваш первый министр сейчас будете говорить о бедности казны, волнениях крестьян и ремесленников, стонущих под бременем налогов…
– Простите, мессир, но мы сами прекрасно сможем высказать все, что считаем нужным, – поднялся Мазарини. Теперь их разделял стол. Но куда больше этого стола – взаимная, скорее ироничная, нежели злая, неприязнь. – Мало того, я могу сказать даже то, что собираетесь сказать вы. Вам опять нужны войска. Причем немедленно, и как можно больше.
Принц пригладил жиденькие русеющие усы и самодовольно ухмыльнулся.
– Вы абсолютно правы, мессир. Нужны войска. И как можно скорее. Лучше всего – нанять их в Польше, из числа казаков. Наемники под командованием полковников Сирко и Гяура показали себя истинными воинами.
– И сколько же нужно таких воинов, чтобы однажды вы явились сюда не просить солдат, а доложить, что Испания запросила мира или, по крайней мере, жаждет переговоров? – поинтересовалась королева, перебирая гроздья массивного, окаймляющего всю ее пышную грудь жемчужного колье, словно четки.
– Простите, Ваше Величество, вы не совсем верно истолковываете ход войны, – поучительно молвил принц, приняв аристократическую позу. Так, высоко подняв кубок с остатками вина, он смахивал на придворного поэта, решившего осчастливить королеву очередным благостишием. – Сейчас речь должна идти не о разгроме врага, а о том, как бы нам самим не оказаться разгромленными. Армия истощена так же, как и сама страна. Это понятно сейчас каждому офицеру.