Сад Лиоты - страница 8

Последние четыре года были просто чудесными. До этого времени Нора часто задавалась вопросом, не убежит ли ее дочь из дому и не станет ли обитательницей трущоб. Когда Энни вышла из эмоционально неустойчивого подросткового возраста, то наконец успокоилась, образумилась и стала преуспевать во всем. Только однажды взмолилась, чтобы ее освободили от занятий балетом и музыкой. Но, услышав отказ, безропотно подчинилась и успешно выполнила индивидуальную программу, которую составили специально для нее. Она прилежно училась в школе, была избалована вниманием сверстников и принимала от своих воздыхателей даже больше звонков, чем положено любой девочке ее возраста. Но лишь избранные Норой воздыхатели удостоились свидания с ее дочерью. В конце концов, ей вовсе не хотелось, чтобы Энни выскочила замуж за какого-то заурядного Джо из Бей-Эриа.

Уэллсли. Вот где Энн-Линн познакомится с высокообразованными людьми из высшего общества и будет вращаться в студенческой среде «Лиги плюща»[2], ну а потом выйдет замуж за преуспевающего человека.

Почему Энн-Линн хочет отказаться от всего этого именно сейчас?

«Я молилась…»

Эти слова раз за разом раздражали Нору все сильнее. Она осушила бокал и поднялась, чтобы налить себе еще.

Поначалу Нора не придала особого значения духовному «обращению» Энни. Правда, это слово действовало на нее, как красная тряпка на быка, оно дразнило и мучило, оскорбляло, как полученная пощечина. Кого, по мнению этой девчонки, Нора собой представляет? Безбожницу? А разве не она приучила семью регулярно посещать церковные службы? Родной отец Энни даже был когда-то дьяконом, а Фред, у которого не было лишнего времени, делал очень щедрые пожертвования. Нора раздраженно нахмурилась, вновь подумав об этом. Да и сама она много раз входила в состав женских комитетов и во время проведения каждой благотворительной акции наполняла мешки консервированными продуктами.

Вернувшись в очередной раз из летнего лагеря, Энн-Линн сказала: «Я стала христианкой, мама. В лагере я уверовала в Иисуса Христа, признав Его Спасителем и Господом. Пастор Рик окрестил меня. Я так счастлива и хочу, чтобы ты за меня порадовалась».

Она стала христианкой? А кем же тогда она была все эти годы, по ее мнению? Язычницей?

Нора не стала заострять на этом внимание. Хотя она и сочла заявление дочери глупым и наивным, но вскоре стала замечать некоторые весьма желанные изменения во взглядах на жизнь и поступках Энни. Если дочери хотелось отнести все это на счет Иисуса, прекрасно, пускай. На тот период для Норы имело значение лишь обуздание бунтарского характера и укрощение упрямого нрава дочери. Энни не только слушалась и делала то, что было велено, но и принимала это с благодарностью, она поддерживала чистоту и порядок в своей комнате и даже предлагала помочь по дому. В прямом, пожалуй, смысле благословенная перемена после стольких лет постоянных перепадов настроения, столь характерных для переходного возраста. Если Энни вернулась из лагеря покладистой и послушной барышней, готовой повиноваться и делать все, что от нее требуется, тогда ладно, спасибо и слава Богу за это.

Только порой дочь бросала многозначительные взгляды, по которым Нора могла догадаться, что в душе этой молодой особы происходит нешуточная борьба.

О такой дочери, какой была Энни последние четыре года, она могла только мечтать. Все Норины друзья завидовали ей: такая воспитанная, милая девочка, особенно если учесть, что их собственные дочери дерзили им, баловались наркотиками, гуляли с парнями и даже убегали с ними, беременели, а потом делали аборты.

Энни была безупречной.

Энни была предметом ее гордости и источником радости.

И Нора не позволит дочери наделать глупых и нелепых ошибок.

Поднявшись наверх, в свою залитую солнечным светом комнату, Энни села на кровать с пологом из тончайшего, вязанного крючком кружева. Скрестив ноги и прижав к груди розовую атласную подушку, она изо всех сил пыталась унять струившиеся по щекам слезы. Почему мама всегда заставляет ее чувствовать себя виноватой? Не имеет значения, как она старается, не имеет значения, насколько хорошо она все делает, этого всегда недостаточно. Одна малейшая ошибка, одна неверная мысль, не совпадающая с тем, что ее мать считает правильным, и ей в очередной раз будет сказано, какая она неблагодарная, непослушная, упрямая и глупая. Если собственные слова казались матери недостаточно убедительными, она пускала в ход мигрень и этим закрепляла свое превосходство. Возможно, прямо сейчас мать находится внизу, лежит на веранде в шезлонге и успокаивает нервы белым вином, время от времени меняя холодный компресс на лбу.