Садизм – черта исключительно совецкая - страница 4
Уже в детдоме я начал размышлять, почему именно на мою долю выпало столько горя? У других меньше. Но не зависть к другим (всем хотелось добра) наполняла душу, а вопрос: почему? В чём здесь дело? Ощущалось действие зла, но откуда – тогда я не мог понять. А нам вбивали в головы: помещики и капиталисты – эксплуататоры, духовенство – их пособники. Богачи, мол, несли им целые сундуки драгоценностей… И, не смотря на это, в душе моей началось обращение, продолжившееся примерно лет шесть.
В основном, упомянутые выше клеветнические по отношению к Церкви бредни внушала нам "педагог" Микуцкая Валентина Никодимовна, член партии. Какой же был её общекультурный уровень?
Много лет спустя после окончания войны мне привелось встретиться с ней в Ленинграде на её квартире. Конечно, прошлого зла я не помянул, а погрузился в интерес встречи самой по себе. Настроена она была по-прежнему фанатично, по-коммунистически. По радио заиграла заключительная часть увертюры Чайковского "1812 год". Звучание концовки было торжественное, с колокольным звоном. Микуцкая не вытерпела: "Как противно слушать этот церковный колокольный звон!"
Я заметил, что это увертюра Чайковского "1812 год". Она с удивлением воскликнула: "Да?…"
Вот кто призван был нас воспитывать!
Кстати, об увертюре. В советских комментариях к ней указывалось, что она написана в честь победы над Наполеоном для торжественного исполнения "на открытом воздухе". Но по какому поводу она написана, умалчивали, прикрываясь объяснением, в честь чего. Как известно, Чайковский в ту пору ещё не жил. Великим памятником в честь победы над Наполеоном в Москве явился храм Христа-Спасителя. Идея памятника возникла у Александра I. Строился храм при Николае I и Александре II. Освящение затянулось из-за трагического события – убийства Государя в 1881 году. Освящён храм был при Александре III.
Это было великое торжество в Москве, сопровождаемое парадами, крестными ходами, выходами Царской Семьи, фейерверками, торжественными шествиями и концертами. И вот по этому поводу Чайковским была написана увертюра "1812 год" для исполнения на открытом воздухе. Идеологами совецкого времени увертюра была искажена. В конце её мелодия гимна "Боже, Царя храни!" была заменена мелодией Глинки "Славься". Какое надругательство над произведением и автором! Как будто, Чайковский мог заимствовать у Глинки! Сейчас, кажется, это искажение исправлено.
(Цит. по "Записки иркутского священника",
о. прот. Евгений Касаткин (с),
Иркутск, изд-во "Оттиск", 2010 г.)
Что ещё можно здесь сказать?… Фанатизм и безбожие порождают скотство. Скотство находит в себе выход в страхе перед вышестоящими и унижении нижестоящих. Будучи моделью поведения, демонстрируемой старшими, скотство и садизм прививаются детям и усваиваются ими: униженый "педагогом" ребёнок вымещает свою злобу хоть на младшем, хоть на бессловесной твари – собаке, котёнке, воробушке том же… Правда, в эпоху позднего Совка, в 1960-е – 1970-е – 1980-е годы, на смену фанатикам пришли циники – но многое ли изменилось? На смену фанатикам пришли циники, воспитаные фанатиками – такие же пещерные "интеллектуалы", такие же подхалимы перед вышестоящими и такие же садисты по отношению к подопечным. Кого они могли воспитать?
Вы помните, наверное, как об этих же садистах-циниках – но уже не школьного, а обще-совецкого масштаба – написал Евгений Александрович Евтушенко в тех самых "Танках", которые "идут по Праге/по правде, которая-не-газета":
Страх – это скотства основа;
Номенклатурные хари! -
Вы – это помесь Ноздрёва
И "Человека в футляре"!
…Моя бабушка когда-то заканчивала Иркутский Девичий институт. Всю жизнь она хранила фотографию своей классной дамы Евгении Францевны, добрым словом вспоминала её: ведь Евгении Францевне и она, и её соученицы доверяли самые сокровенные тайны, в том числе, и амурные… Просили совета – и получали совет…
Друзья мои, вы можете вспомнить имя педагога совецкой школы, которому вы в шестнадцать лет поверяли свои сердечные дела? Нет?… Зато, имена педагогов-самодуров, педагогов-садистов, педагогов-алкоголиков и педагогов с интеллектом неандертальца вы, думаю, вспомните во множестве…