Сага о прыгунах и скользящем - страница 4

Внезапно нахлынуло давно забытое чувство тошноты. Да, ощущение когда тебя «сушит прыгун» не из приятных. У нас это называлось «пеленать взглядом». Сначала ничего особенного, но потом… Самое близкое ощущение — примерно как лететь 12 часов в советском самолете, скрюченным в кресле между потным толстяком и выгнутой стенкой с раздражающе мутным иллюминатором. Пристегнутым к костлявому сиденью. Без возможности вытянуть ноги. Или почесать нос. Или выйти в туалет… полная неподвижность. И эти 12 часов были только разминкой — для спеленутого прыгуном, время шло совсем по-другому. Скользящий оказывался в невидимой пленке, полностью обездвиженным и любая попытка пошевелиться питала прыгуна. Пока у скользящего не заканчивались последние силы…

Я вспомнил как это было с Леной, когда я поймал ее, сразу после Ульянки. Я искал ее около месяца, затем мы познакомились на дискотеке, потом пошли в парк. Она прекрасно видела кто я, но думала что ей просто повезло встретить неопытного скользящего, что ей удалось прикинуться обычной, романтически настроенной девушкой. Мы мило поболтали, а потом она долго смотрела на меня своими большими, темными глазами и… не торопилась. Не торопилась пеленать меня. И я не торопился, я ждал, я знал чего хотел. Мне надо было немного больше, чем просто не подпасть под ее чары — мне надо было в нужный момент ускользнуть в пионерлагерь прямо вместе с ней, в особую зону с зародышем витка реальности Совенка. А после этого филигранно воспользоваться первыми часами неизбежного провала в ее памяти.

Но самым трудным тогда было придумать ложную историю не только для нее, но и для себя самого, причем не один раз. Дорабатывая ее с каждым новым обитателем пионерлагеря…

Совенок был для меня особенным местом. Изначально это был учебный виток реальности при Тайном Университете (ТУ). При создании, зародыш этого витка был сильно кастрировали — запас свободного времени в нем составлял только пару месяцев, не было бесконечного пространства (у краев мира время просто останавливалось) и сам зародыш был весьма старого образца — требовал постоянного присмотра и докрутки, а также регулярного рестарта. Именно этим (присмотром и докруткой зародыша) и занималась в ТУ Ольга Дмитриевна, наша «преподавательница» культуры и истории основных реальностей со старшего курса. Кажется почти с самого начала учебы она привлекала нас на практику по доработке зародыша.

Зато у учебного зародыша была возможность вплетать в посетителей специально заготовленные воспоминания и настроения, на время. Там мы и научились добавлять в него событийные ответвления, с подстройкой по отпечаткам личностных вибраций.

А Электроник (его так в шутку, по аналогии с известным фильмом, прозвали еще на первом курсе, когда он вытащил откуда‑то из доступного витка своего двойника, навязал ему ложную память в месяц длиной и попытался откосить от военной кафедры по причине хронических провалов в памяти) даже смог собрать под зародыш кустарный ограничитель вреда, сохранявший до восьми осознаний любого выбывшего в витке вплоть, до перезапуска Совенка. Эта самопальная система держалась на удивление хорошо, и не раз меня потом выручала…

В тот самый день, день начала конца, я как раз отрабатывал в пионерлагере пропущенную лабу. Был выходной и мне было обидно, что пока остальной класс отдыхает на традиционном пикнике — я занимался унылым перебором вариантов постановки ударений при КСВ (касательном скольжении между витками). Я еще не знал насколько мне повезло.

Первым прискользил Электроник. Все что я смог понять из его бормотания — что какая‑то группа оголодавших прыгуний наткнулась на наше обычное место для пикника и решила закусить «по-своему». Во время перерыва в «пеленании», Электронику удалось ускользнуть, но к тому моменту он стал уже практически обычным человеком. Следующим смог вырваться Шурик и глядя в его пустые глаза я понял что не смогу отсидеться в Совенке, когда мои друзья гибнут один за другим. Я понял, что должен отправиться туда сам, должен хотя бы попытаться…

Зрелище было ужасное. Тела валялись вповалку по всей поляне. Я увидел прыгуний, уходящих прочь от места своей трапезы, всех шестерых, но все же не рискнул пойти за ними. Я испугался, так как до меня внезапно дошло, что шансов против них всех у меня ноль. Все что я смог — поклясться отомстить им, как только найду такую возможность…