Сакалиба - страница 4
нет [635, с. 11]. Такой подход сохраняется в историографии и ныне, что легко проследить
по последним работам. М.Ал-Мануни в вышедшей в 1983 г. статье о культуре сакалиба в
мусульманской Испании утверждал, что они были выходцами как из Центральной Европы, так и с севера Испании, воспитанными при кордовском дворе и обученными для службы в
государственной администрации [640, с. 21]. М.Мевак в 1994 г. писал, что <среди людей, служивших кордовским властителям, главным образом выходцев из Восточной и
Центральной Европы, были также и уроженцы Южной Европы> [546, с. 309], повторив
затем уже известную нам трактовку, согласно которой сакалиба называли <всех рабов-
чужеземцев, определенных в войско или приставленных к различным службам во дворце и
халифских гинекеях> [546, с. 310]. При этом <с IV-X вв. слово саклаби стало общим
понятием, обозначавшим евнуха или, по меньшей мере, считавшимся эквивалентом этого
слова> [546, с. 312]. В том же году П.СкэЙлз, рассматривая участие андалусских сакалиба
в политических событиях, последовавших за свержением 'амиридской династии в 1009 г.
(об этом см.: часть III, гл. 2), зачислял в эту категорию всех известных ему рабов, слуг и
невольниц - в том числе, например, Субх, любимую наложницу кордовского халифа ал-
Хакама II (961 -976), которая была родом из страны басков [589, с. 133-141].
<Неславянская> интерпретация понятия сакалиба была, однако, принята не всеми
специалистами. В вышедшем в 1946 г. комментированном издании сообщения Ибрахима
Ибн Йа'куба о славянских странах (об этом источнике см.: часть I, гл. 1) польский ученый
Т.Ковальский писал, что <хотя мы не можем закрывать глаза на тот факт, что сакалиб, сакалиба означают у арабских авторов также (разрядка Ковальского. - Д.М.) различные
неславянские народы, все же по большей части и как правило это название соответствует
нашим понятиям "славянин, славяне"> [137, с. 55-56]. Шесть лет спустя мнение
Ковальского поддержал и развил его соотечественник Т .Левицкий, посвятивший немало
работ анализу сведений о сакалиба в произведениях восточных авторов. <Каждый
исследователь-востоковед, интересующийся анализом арабских источников по истории
Европы, - писал он, - хорошо знает, что термин сакалиба и связанные с ним формы
означают у ранних арабских авторов (VIII-X вв.) исключительно славян. <...> Только
позднее, причем лишь у некоторых, по большей части второразрядных, арабских авторов
понятие сакалиба распространяется на иные светловолосые народы Северной и Восточной
Европы> [525, с. 476]. На основании этих выводов Левицкий сформулировал следующее
правило, которое, по его мнению, действует как для географических описаний народа
сакалиба, так и для переселенцев и кевольников-сакалиба в мусульманском мире: <... под
сакалиба я буду разуметь исключительно настоящих славян, не считая лишь те случаи, в
которых контекст явно исключает такую идентификацию> (там же].
В 1953 г., всего через год после появления процитированной выше статьи Левицкого, с
новой интерпретацией названия сакалиба выступил И.Грбек. Новизну труда Грбека в
значительной степени определило то, что его статья <Славяне на службе у Фатимидов> -
первое и до настоящего времени практически единственное серьезное исследование по
истории невольников-слкдлибд в Северной Африке. В остальном концепция Грбека
представляет собой сочетание идей Дози и Ама-ри. Соглашаясь с Дози в том, что на
службе у кордовских халифов состояли псевдо-славяне [491, с. 544, 551], Грбек
одновременно считал, что в Фатимидское государство доставлялись настоящие славяне с
Балканского полуострова, привозимые венецианскими работорговцами [490, с. 548-550]
или арабскими пиратами [491, с. 550-551]. При этом г африканские и андалусские
сакалиба существовали в полной изоляции одни от других, ибо торговые связи между
Андалусией и Магрибом были крайне незначительны по причине вражды между
кордовскими Омейядами и Фатимидами [491, с. 552].
Реакцией на трактовку Дози - Леви-Провансаля стала, в некоторой степени, и появившаяся
в 1977 г. статья Д.Аялона <О евнухах в исламе>, где подробно разбирается и вопрос о