Самая долгая секунда - страница 7

В тот день, когда меня выписывали из больницы, меня провожали доктор Минор и мисс Пирсон. Это было сразу после обеда. Я уже мог есть молочные супы, пуддинги и пить молоко. В больнице мне вернули мои ботинки, выдали костюм и белье, а также тридцать шесть долларов. Остальные деньги ушли на операцию и лечение.

Минор пожал мне руку.

— Если вы почувствуете себя плохо, то обращайтесь ко мне. Я всегда готов помочь вам.

Я кивнул и ушел.

— А куда вы пойдете? — спросила меня мисс Пирсон.

Я покачал головой. Я не имел ни малейшего представления, куда мне направиться.

Она проводила меня до выхода и попрощалась со мной.

Выйдя на улицу, я остановился для того, чтобы принять решение. Мне совершенно необходимо было найти крышу над головой. У меня было достаточно денег для того, чтобы ненадолго снять номер в дешевой гостинице. Я пересек улицу и оказался на Шестой авеню.

Проходя мимо табачной лавки, я остановился и задумался, хочу ли я курить. В больнице я совершенно не ощущал такой потребности. Когда я вошел в лавку и почувствовал запах табака, я отчетливо вспомнил этот запах — он мне был знаком из моей прошлой жизни. Я купил пачку сигарет и закурил. Я осторожно затягивался. Это не вызвало кашля, но и не доставило мне никакого удовольствия. Я ощутил только, что, очевидно, в своей прошлой жизни я курил. Я засунул пачку в карман, выкинул сигарету и отправился дальше.

Пройдя немного, я увидел боковую улочку, состоящую лишь из нескольких домов. Ее название — Парнелл Плэйс — показалось мне знакомым. И тут я вспомнил, что это название упоминал Сантини. Это была улица, ведущая к улице Ньютон Мьюс, на которой жила Бианки Хилл, нашедшая меня на пороге своего дома.

Вдруг я почувствовал непреодолимое желание познакомиться с этой женщиной. Я ей абсолютно не был благодарен за то, что она спасла меня, но я мог сделать вид, будто благодарен, и хотя бы посмотреть на нее. Она меня не интересовала как женщина, но при мысли о ней я испытывал странное беспокойство. В конце концов эта женщина была последним звеном цепочки, которая связывала меня с моим прошлым.

Улица Ньютон Мьюс была еще короче, чем Парнелл Плэйс. Она была не более трех с половиной метров в ширину с очень маленькими двухэтажными каменными домами. Она была выложена булыжником. Тротуары были очень узкими. Я шел медленно вдоль домов и читал фамилии владельцев на почтовых ящиках. На одном из них я увидел имя Бианки Хилл. Это был дом серого цвета с двумя окнами с желтыми ставнями и черной дверью. Единственная каменная ступенька, ведущая в дом, была с обеих сторон окантована кованым железом, покрытым белым лаком.

Я позвонил. Через несколько минут я услышал быстрые приближающиеся шаги. Дверь распахнулась. Женщина, стоявшая в дверном проеме, несколько пристально смотрела на меня, прежде чем узнала. Она улыбнулась и взяла меня за руку.

— Ну, конечно, — воскликнула она. — Это же вас я нашла тогда раненого перед моим домом.

Я кивнул. Теперь я всегда носил с собой маленький блокнот и карандаш, ведь я не мог говорить. Я вынул их из кармана и написал свое имя и слово «спасибо».

— Вы не можете говорить? — спросила она.

Я кивнул.

— Ах, как жаль! Ну, заходите, заходите же. Хотите кофе? Вы можете пить?

Я кивнул.

Она провела меня мимо маленькой гостиной с мраморным камином в значительно большую комнату, которая служила одновременно и столовой и кухней, усадила за круглый стол в стиле барокко, а сама поспешила к плите, чтобы снять с нее кофейник.

— Я как раз собралась пить кофе, — сказала она. — Я очень рада, что вы можете составить мне компанию. Я выпью еще рюмочку бренди. А вы хотите?

Я утвердительно покачал головой и написал: только бренди, пожалуйста.

Горячий кофе я пить еще не мог: он обжигал мне горло. Но мне не хотелось пускаться в долгие объяснения.

Бианка поставила на стол две рюмки и бутылку бренди и, налив себе кофе, подсела ко мне. Я заметил, что она небольшого роста, но у нее хорошая фигура. Обтягивающие брюки подчеркивали это. Теперь только я разглядел ее как следует. Меня поразило то, что она была еще очень молода: ей было не больше 25 лет.