Самая обыкновенная ночь - страница 3

Раненые идут, идут. Будто рождает их ночь. Они не просят, не умоляют перевезти их на левый берег Волги. Лишь изредка услышишь стон. Или заскрежещет кто зубами. Но вот впереди снова только темень ночи. Старшему политруку сначала подумалось, что их катер один режет носом волны в этом районе. Только подумалось так — какой-то катер проскочил мимо. Его не видели, его почувствовали, его угадали по крутой волне, которая неожиданно и задорно стукнула в борт.

Часто налетают волны и всегда неожиданно.

Во время второго рейса, чтобы не мешать мичману советами, старший политрук поднялся на крышу машинного отделения, где торчал крупнокалиберный пулемет.

— Матрос Азанов! — представляется пулеметчик.

По голосу ясно, что настроение у матроса нормальное. А ты, замполит, думал, что неуютно этому матросу одиноко торчать на площадке, открытой для всех пуль и осколков.

Старший политрук осторожно коснулся пальцем дульного среза ствола пулемета.

— Не бойтесь, он не кусается.

— Так я же не зубы проверяю, а смотрю, нет ли затычки от сырости. Некоторые товарищи любят такие штучки.

И оба засмеялись, довольные собой и друг другом.

— Значит, настроение подходящее?

— Как положено по уставу… У вас газетки не найдется?

— Темно же, строчки не прочтешь…

— Уж больно курить охота.

— Курить? На посту?

— У нас, товарищ старший политрук, устав особый, каждый его параграф кровью пишется. Да и на посту другой раз мы сутками стоим, так все это время и не курить?.. Загнешься! Не от пули фашистской, а без курева загнешься!

Старший политрук сам был заядлым курильщиком и после этого разговора он так захотел курить, что достал из кармана кисет и спросил с усмешкой:

— Курить в рукав умеешь?

— Детский вопрос!

Сидели на коробках с пулеметными лентами, курили тайком — от кого? — и молчали. Наконец старший политрук сказал:

— Загляну, пожалуй, к мотористам.

— Туда следует, там запросто обалдеть можно.

Захлопнулась за старшим политруком крышка люка машинного отделения — в глаза ударил яркий свет электрической лампочки. Пришлось ненадолго зажмуриться.

Очень жарко. Давно ли здесь, а по телу уже бегут струйки пота. Пахнет разогретым машинным маслом и бензином. И мотор так тарахтит, что уши ломит.

А когда открыл глаза, увидел мотористов. Они стояли у муфты сцепления. Оба в синих комбинезонах, оба с темными от масла и железа руками. Но один из них — белобрысый, веснушчатый — смотрел с любопытством и настороженно, словно ждал, что старший политрук, как и большинство различных поверяющих, вот-вот задаст какой-нибудь каверзный вопрос.

Зато второй, черный, как жук, держался спокойно и независимо. Как хозяин, которому ничего показать не стыдно.

— Командир отделения мотористов старшина второй статьи Фельдман! — прокричал тот. — А вы — новый комиссар?

— Замполит.

— Ну это от человека зависит, кем он станет.

Старший политрук не был уверен, что полностью правильно понял, что хотел сказать Фельдман, но обстановка не располагала к философской беседе, и он перевел разговор на то, что сразу бросилось в глаза:

— Почему стоите во весь рост?

— Устав, — пожал плечами Фельдман и добавил: — И не трусы.

— Ссылка на устав — от лени придумана… У нас мотористы, когда я еще срочную служил, во время длинных переходов сидя работали… А ведь вы еще и в бою.

Фельдман несколько секунд удивленно смотрел на замполита, потом рукой показал своему помощнику — присядь! Тот опустился на корточки. Сам Фельдман присел с другой стороны мотора, осмотрелся. Даже дотянулся до регулировки газа. После этого встал, выдвинул из угла ящик с инструментом, опустился на него, еще раз осмотрелся и, широко улыбаясь, поднял вверх оттопыренный большой палец.

Невольно улыбнулся и старший политрук. Через силу улыбнулся: мутило от паров бензина, духоты и грохота мо тора. И он поспешил выбраться на палубу.

На обратном пути фашисты накрыли катер минами. Осколком одной из них ранило рулевого. И пришлось старшему политруку перевязывать его раны. Он же и сдал его санитарам, когда подошли к левому берегу.

Рулевого унесли. Именно тогда в рубку протиснулись мотористы с железными листами палубного настила из машинного отделения.