Саммаэль - страница 31

Пока у него ещё были глаза.

Метался в бреду, выблёвывая желудок и высирая кишки. Скрёб расдувшимся языком по иссохшему нёбу; и почти ничего не видел. В редкие проблески сознания — отчётливо понимал: всё, пиздец. Чуть менее отчётливо — что это Милена, это демонесса снова его спасла, снова его вытащила, за мгновение до того, как выкатилось из-за горизонта огненное колесо. И помнил даже — на краешке памяти — как отчитывала она его, как материла по-демонски за то, что не позвал её сразу…

И совсем не понимал, почему он сидел тогда, в диспетчерской, обратившись в соляной столп. Почему не ушел, не эвакуировался с МакЛаффлиным, почему не пытался сбежать в ни Хаос, ни на Аргос-1, ни за ближайшую стенку, — да хоть бы и к чёрту в зубы! — почему не делал вообще ничего. Почему только сидел и смотрел на запад.

А потом, очнувшись от забытья, увидел — капельница, бачок с физраствором, и две ампулы из-под армейского А-блокатора[23]. Подумал ещё — какой к дьяволу А-блокатор, если костного мозга нет; если стерильный бокс, трансплантация, — и через полгода всё равно в гроб… Потом, уже на ремиссии, узнал, что Милена держала его на А-блокаторах с самых первых минут. А на вопрос, чем она предотвратила развитие новообразований, та только молча показала высушенную лапку какого-то животного. Позвоночного. С восемью тонкими пальчиками, и плавательной перепонкой.

Потом было двухстороннее воспаление легких, потом — то ли медикаментозный, то ли радиационный — гепатит… а потом — ничего, поправился.

Саммаэль упёрся лбом в стекло, поскрёб ногтём лысый череп. А на улице-то, оказывается, снег… намело, гляди, по колено, — и метёт, и метёт, и метёт.

Четыре месяца, с сентября по январь. Четыре месяца на медикаментах и магии. И, похоже, что больше «на магии», чем «на медикаментах»: никакими медикаментами после тыщщи рентген на ноги не поставишь… даже и местным А-блокатором. А тут — ну надо же, и глаза видят, и хуй по утрам стоит, и даже бородавку Миленка с хуя свела, хоть та ни разу и не мешала…

Пойти, что ли, натянуть кого-нибудь на этот самый… Нет, Саммаэль усмехнулся, рано ещё, слабоват-с; вот как навернусь с копыт долой посреди улицы, не дойдя и до шлюх… во смеху-то будет.

Да и деньги. Четыре месяца ни одна блядь не искала клиентов, не писала статьи, не бодалась с редакцией. Даже компьютер, вон, мохом зарос. На еду да на Сеть да на электричество на полгодика хватит — а потом аллес, капут. А банк-то при случае не подломишь, и кредитку у богатея не экспроприируешь: местные «ведьмаки» — раз уж они здесь есть — мигом возьмут за цугундер[24]. А то припомнят ещё первых обворованных, которых тогда, вначале, до того, как развёл законную практику…

А с такими существами, как капитан Верс, бодаться никак не хотелось.

А хотелось сейчас прилечь.

А Миленка, думал Саммаэль, пристроившись на кушетке и закурив, Миленка-то подписалась на сессию. И — в параллель — сдавала вступительные, чтобы переписаться из «вольных слушателей» на основной курс да получить допуск на семинары. Шустренько бегала, ухитряясь быть в двух-трёх местах одновременно; не забывала ещё таскать Саммаэлю жрачку и сигареты. А уж как ей приходилось вертеться эти четыре месяца, когда Саммаэль лежал…

Ну да, говорила она ему — «не лезь под огненное колесо». Так ведь полез. И ведь ничего не исправил.

Саммаэль посмурнел.

А тут ещё, чтобы колдуну не скучно было лежать в постели, притащила как-то Миленка ему ящерку. Из Хаоса. Маленькую, изящную; и чешуя всеми цветами радуги. Бегала по стенкам, шлёпала по обоям четырёхпалыми лапками, ловила мух… Но, как Саммаэль услышал название «саламандра» — так посмурнел сразу лицом, и ящерку больше и не видал.

Грёбанная АФВКФ[25] «Саламандра».

В городе, задумался Саммаэль, тоже становилось нехорошо.

Насколько колдун знал из газет, что приносила ему Милена (компьютер пока что не включал, видеть его не мог!), в новостях до сих пор не упомянули про Аргос-2! Ни словом. А ведь эти шестьдесят тысяч населения, которые МакЛаффлин предлагал вывезти оттуда на злосчастной «Саламандре», да не дал комендант, — это ведь было