Самолет без нее - страница 5

Палец. Спусковой крючок.

Широко открытые глаза.

Неожиданно Гран-Дюк вздрогнул всем телом, словно от удара электрическим током.

Невероятно! Он все понял!

Палец медленно сполз со спускового крючка.

Вначале Гран-Дюк решил, что ему почудилось. Просто глюк. Защитная реакция мозга перед лицом неминуемой смерти.

Но нет!

То, что увидели его глаза на газетной странице, было абсолютно реальным. Бумага пожелтела, и краски выцвели, но никаких сомнений не оставалось.

Вот оно, решение загадки.

Мозг работал с поразительной ясностью. За все эти годы он перебрал десятки, сотни версий, но лишь теперь ему удалось ухватиться за кончик нити. Надо только потянуть за нее, и клубок распутается с пугающей простотой.

Истина казалась такой очевидной.

Он опустил оружие. Из горла помимо воли вырвался идиотский смешок.

Он посмотрел на часы.

23:59

Все еще не верилось, что это случилось. Руки тряслись. От затылка по позвоночнику прокатилась волна дрожи.

Он нашел разгадку!

Она с самого начала была здесь, на первой странице газеты. И терпеливо ждала своего часа. Потому что восемнадцать лет назад никто не сумел бы ее распознать. Все читали и перечитывали эту газету, вглядывались в детали и изучали подробности, но… Ни в 1980 году, ни в последующие годы догадаться о том, что ключ к тайне спрятан здесь, было попросту невозможно.

Решение лежало на поверхности. Но чтобы обнаружить его, необходимо было выполнить одно условие.

Одно-единственное. Совершенно безумное.

Взять в руки газету восемнадцать лет спустя.

2 октября 1998

08:27

Кто же они друг другу, эта парочка? Влюбленные или брат с сестрой?

Этот вопрос вот уже почти месяц терзал Мариам – хозяйку бара «Ленин», расположенного на перекрестке Сталинградского проспекта и улицы Свободы, в нескольких метрах от входа в университет Париж-VIII-Венсен-Сен-Дени. Бар в ранний утренний час пустовал на три четверти, и Мариам пользовалась моментом, чтобы расставить столы и стулья.

Парочка сидела на своем обычном месте в глубине зала, возле окна, за маленьким столиком на двоих. Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза. У обоих – голубые.

Любовники?

Друзья?

Брат с сестрой?

Мариам вздохнула. Ее раздражала неопределенность. В большинстве случаев она могла довольно точно сказать, кто с кем из ее студентов крутит любовь. Она задвигалась быстрее. Надо еще протереть столы и хорошо бы подмести. Через несколько минут со станции «Сен-Дени-Университет» – конечной на 13-й линии метро – хлынет толпа спешащих, взбудораженных и уже усталых студентов… Станция открылась всего четыре месяца назад, но за это короткое время совершенно преобразила квартал. Университет в Сен-Дени теперь напрямую связан с центром Парижа.

Мариам быстро расставила вокруг столов дополнительные стулья. Среди тысяч прилежных и озабоченных учебой студентов немалую долю составляли те, кто перед лекциями обязательно заглянет в «Ленин» – выпить чашку кофе и спокойно выкурить сигарету, оттягивая минуту, когда надо будет тащиться в аудиторию. Подумаешь, опоздаю немного… А может, вообще прогулять? Мариам привыкла к тому, что без четверти девять в ее заведении начинается столпотворение. У нее на глазах университет Париж-VIII-Венсен-Сен-Дени, знаменитый своими гуманитарными факультетами и бунтарскими настроениями, превращался в заурядный вуз на городской окраине. Нынешняя профессура воротила нос от Парижа-VIII – им подавай Сорбонну, в крайнем случае Жюсьё…[2] Пока здесь не было метро, преподавателям приходилось ходить через квартал Сен-Дени и тем самым более или менее проникаться атмосферой этого района. Но теперь все иначе. Едва покинув здание университета, они ныряют под землю, садятся на поезд 13-й линии – и вперед, к столичной культуре, библиотекам, лабораториям, министерствам и прочим прекрасным вещам…

Мариам повернулась к стойке за губкой и исподтишка покосилась на парочку, которая не давала ей покоя, – красивую белокурую девушку и явно робеющего в ее присутствии здоровяка-парня.

Нет, они ей все нервы вымотают. Она уже ни о чем другом думать не может.

Кто они друг другу?

Мариам ничего не понимала в системе высшего образования, все эти зачеты, модули, забастовки ни о чем ей не говорили, но она как никто знала, что такое перемена. Она никогда не читала работ Робера Кастеля, Жиля Делёза, Мишеля Фуко, Жака Лакана и прочих звезд Парижа-VIII, может, пару раз видела кое-кого из них у себя в баре или на площадке возле университета, но считала себя крупным специалистом в психологии, социологии и философии – правда, в достаточно узкой области, касающейся студентов и их взаимоотношений. Среди завсегдатаев бара у нее были свои любимчики, и она, как хлопотливая наседка, опекала их, а влюбленным раздавала советы, ничем не уступавшие рекомендациям лучших профессионалов.