Самвел - страница 73
Пользуясь этим обстоятельством, Тиран приказал рукоположить в католикосы некоего епископа Парена, или Парнерсеха, из Аштишатского монастыря. Этот епископ полностью подчинялся царю, считался во всех делах с его волей и даже льстил ему.
К этому времени жадность церковников возросла беспредельно. История сохранила несколько отвратительных примеров того, как эти отрекшиеся от мира и удалившиеся от земной суеты монахи стремились разбогатеть и стать владельцами сел и имуществ.
Сын упомянутого католикоса Парена, епископ Иохан, являл собою образец такой жадности. Этот лицемер представлялся глубоким аскетом и человеком, чуждым честолюбия. Он одевался в лохмотья, ходил полунагой и даже не носил обуви — летом обертывал ноги рогожей, а зимой обматывал их веревками. В этом странном одеянии он часто являлся перед царем Тираном и начинал чудить и кривляться. Становясь на четвереньки, изображал верблюда, подпрыгивал и приговаривал: «Я верблюд… повезу на себе грехи царя… кладите на меня царские грехи!»
Царь же взамен своих грехов накладывал ему на спину дарственные грамоты на села и земельные участки. Так разбогател он сам и обогатил свой монастырь.
Насколько род Просветителя был строг и беспристрастен в своем отношении к высшей светской власти, настолько церковники были лицемерны и угодливы. Насколько род Просветителя был благороден и великодушен, настолько эти раболепны.
Продажа духовных должностей носила у этих обманщиков крайне безобразный характер. Однажды тот же епископ Йохан встретил по дороге хорошо одетого молодого человека на красивом коне. Конь понравился преосвященному. Остановив молодого человека, он велел ему сойти с коня. Молодой человек подчинился его требованию. «Преклони свою голову, — сказал путнику епископ, — я рукоположу тебя в священники». Удивленный путник отвечал: «Я разбойник, убийца и злодей, я недостоин такого сана!» И действительно, всадник возвращался после только что совершенного грабежа. Но епископ, не обращая внимания на возражение, насильно сорвал с путника верхнюю одежду, набросил на него рясу и, возложив на его голову руку, молвил: «Посвящаю тебя в сан иерея, теперь будешь священником в своем селе!» Затем сел на коня, принадлежавшего молодому человеку, и, удаляясь, сказал: «А это пусть будет мне вознаграждением».
Ведь это был сын католикоса! Как смел молодой человек возражать ему!
Ошеломленный и смущенный разбойник, возвратившись домой, рассказал жене о своем приключении. Жена смеясь, напомнила ему, что он даже не крещен; какой же он священник? Разбойник вынужден был отправиться в монастырь и сообщить об этом епископу. Когда молодой человек заявил, что он пока еще нехристь, преосвященный схватил кувшин с водой, вылил его на голову разбойника, говоря: «Вот ты и крещен, можешь идти домой».
Никакая святыня не могла обуздать корыстолюбие этих алчных людей. Придворный священник царя Аршака по имени Мрджюник совершил беспримерное преступление, за что получил село Гомкунк в области Тарон. Будучи подкуплен второй женой царя, царицей Парандзем, он в чашу со священным причастием подсыпал яд и поднес его первой жене царя — Олимпиаде, которая тут же умерла.
Высшее духовенство из одной крайности впадало в другую. Потомки Просветителя стремились господствовать над царями и даже применяли по отношению к ним насилие. Католикосы других фамилий сделались беспрекословными исполнителями царской воли.
Из этих фамилий с течением времени особенно выдвинулось жреческое поколение, которое мы выше назвали жреческим элементом. Среди них выделялся род Албианоса, начиная со времен Просветителя и Хосрова II. Он наследственно держал в своих руках Маназкертское епископство.
Род Албианоса существовал издревле. Представители этого рода, вышедшего из жреческих кругов, все еще сохраняли под личиной христианства свои старые языческие обычаи, по крайней мере в своих отношениях к царю. Старые жрецы, хотя и в новом священническом обличии, знали, как следует обращаться с царем. И цари стали их выдвигать и усиливать.
Преемники Албианоса открыто соперничали с домом Просветителя, всегда сохранявшего свою безупречность. Они стремились захватить патриарший престол, считавшийся собственностью рода Григория Просветителя. Лицемерие, происки, потакательство прихотям царя и нахараров — вот те главные средства, с помощью которых они стремились добиться своей цели, в отличие от благочестивых преемников Просветителя.