Самые знаменитые реформаторы России - страница 74

Все время гонимый, он обращался к царю, то угрожая и проклиная, то пытаясь воздействовать на него убеждением. В первых посланиях протопопа — надежда, хотя тон и поучительный: «Ты ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным; не унижай его и в церкви, и в дому, и в пословицах». Далее тон меняется: «А ты, миленькой, посмотри-тко в пазуху-то у себя, царь христианской! Всех ли христиан тех любишь? Перестань-ко ты нас мучить тово! Возьми еретиков тех, погубивших душу свою, и пережги их, скверных собак, латынников и жидов, а нас распусти, природных своих. Право, будет хорошо. Меня хотя и не замай в земле той до смерти моей; иных тех распусти».

Аввакум пережил царя. Но и после смерти нет у него христианского прощения и смирения. Ненависть клокочет в мятежном протопопе. Он просит сыновей своих осквернить царскую гробницу, «дехтем марать» ее. Только в аду видит Аввакум место царю Алексею и злорадствует, рисуя картины его там пребывания: «А мучитель ревет в жюпеле огня. Навось тебе столовыя… пироги, и меды сладкие, и водка процеженная, с зеленым вином! А есть ли под тобою перина пуховая и возглавия? И евнухи оплакивают твое здоровье, чтобы мухи не кусали великого государя? А как там срать-тово ходишь, спальники ребята подтирают гузно-то в жюпеле том огненном? Бедной, бедной, безумное царишко! Что ты над собою зделал? Ну, сквозь землю пропадай, блядин сын!»

Изругав одного царя, но надеясь на перемены при его преемнике, Аввакум писал из заточения новому царю, Федору Алексеевичу: «А что, государь-царь, как бы ты мне дал волю, я бы их, что Илья-пророк, всех перепластал в один день. Не осквернил бы рук своих, но и освятил, чаю. Да воевода бы мне крепкой, умной — князь Юрий Алексеевич Долгорукий. Перво бы Никона того, собаку, рассекли бы начетверо, а потом бы и никониан тех».

Но не внял призывам Аввакума царь Федор. За дерзкие письма в адрес Алексея Михайловича и патриарха Иакима, за рассылаемые письма и обличения после 14-летнего сидения в яме на хлебе и воде он, так и не сломленный и непокоренный, был сожжен в Пустозерске 14 (24) апреля 1682 г., став мучеником в глазах раскольников.

Аввакум по своему характеру, нетерпимости, фанатизму не уступал Никону, а скорее всего превосходил его. По текстам его книг и посланий чувствуется мощь и бескомпромиссность этого человека. Читая одного и другого, понимаешь, каких типов способна рожать Русская земля и какие последствия получаются, когда расколотое общество становится на сторону одного и другого.

Окажись Аввакум во главе церкви, плохо стало бы последователям Никона, а что сделалось бы с русским православием и самой Россией — не скажет никто.

Алексей Михайлович Романов, в отличие от многих предшествовавших ему на царском троне самодержцев, обладал безусловной способностью приближать к себе талантливых людей, доверять им, порой безгранично, создавать условия, возможности проявить себя в государственных делах.

Историческая традиция на Руси не способствовала появлению ярких личностей, с чьими именами связывались бы судьбоносные решения и перемены. Как правило, все делалось не только именем царя (великого князя), но и решалось им одним, а его соратникам оставалось исполнять приказания государя. Сильвестр и Адашев при Иване Грозном не в счет, поскольку пик их активной государственной деятельности пришелся на период юности царя, когда он еще не был подготовлен к управлению страной. И вот впервые при Алексее Михайловиче мы видим плеяду талантливых людей, которые не только советуют царю, но и проводят вполне самостоятельную политику, решительно влияя на государственный курс. Патриарх Никон, Илья Милославский, Борис Морозов, Афанасий Ордин-Нащокин, Федор Ртищев, А. Матвеев и др. — в разное время, а некоторые одновременно определяли важнейшие повороты внутренней и внешней политики России.

То были государственные мужи, каждый с собственным представлением о приоритетах, которых следует придерживаться для блага страны. Эта разнонаправленность векторов развития определялась потребностями растущего Русского государства и возможностями заимствования достижений зарубежной науки и культуры, с одной стороны, и боязнью лишиться нравственной национальной опоры, с другой. Острота и необычность проблем требовали ярких людей для их решения.