Самый богатый пещерный человек - страница 20

— О, Боже! Спаси меня, пожалуйста! — крикнул я. — Не дай мне умереть!

Бросив быстрый взгляд вниз, я прыгнул. Слава Богу, момент оказался подходящим — мне удалось мертвой хваткой зацепиться за сеть руками. Потом я продел в нее ноги и, отдохнув минутку, стал спускаться вниз.

Капитан наконец понял, в чем проблема, и приспустил парус. Руки и ноги у меня дрожали, когда я смотрел на все это.

— Попробуешь еще раз? — спросил капитан.

— Ни за что! Я пошел в свою каюту…

Осторожно обходя обломки, я стал пробираться в свой уголок. Было слышно, как другие ребята стонали в своих каютах, когда их рвало. И пока я дошел до своей двери, от запаха солярки и рвотных масс меня самого стошнило. Мне было все равно, в каком беспорядке оказалась моя комната из–за шторма — я рухнул на койку и уцепился за поручни. «Как повезло, что уцелел! — подумал я. — Интересно, сколько молитв и обещаний в эту ночь вознеслось к Богу? И многие ли из тех, кто молился, на самом деле изменят свою жизнь, если мы выживем?»

Каким–то образом нам все же удалось уцелеть. Наступил штиль, и жизнь пошла своим чередом. Все вели себя так, словно ничего и не произошло, молитвы и обещания были забыты, и мне стало ясно, почему Бог не воспитывает нас при помощи страха: когда проходит опасность, люди обычно возвращаются к прежнему образу жизни.

Поскольку я прибыл в школу с опозданием, все поручения уже были распределены, и мое имя в списке нарядов не числилось. Но были другие дела — например, драить палубу, мыть посуду и иные занятия, которые мне жутко не нравились. В конце концов я взбунтовался: перестал ходить на уроки и выполнять любые задания. Я просто сидел в своей комнате и размышлял. Вскоре в мою дверь постучал капитан.

— Открыто, — отозвался я.

Он ворвался в комнату и разразился грозной тирадой.

— Что значит твое поведение, Батчелор? Ты не посещаешь занятия. Ты не выполняешь поручения. Ты не делаешь ничего из того, что должен делать. Ты что, не знаешь, что ты должен исполнять требования, как и все остальные?

— С какой стати? — вызывающе спросил я. — Мне здесь ужасно не нравится. Я сюда не просился и не собираюсь быть чьим–то рабом!

Его грозные слова меня совершенно не испугали. У меня была золотая медаль по борьбе, я привык сражаться и ни разу не проиграл.

Поняв, что не сможет меня запугать, он изменил тактику.

— Ладно, Батчелор, не будешь работать — не получишь еды! — гневно выпалил он и выскочил из комнаты. Сперва я не знал, что делать, а потом подговорил друзей тайком носить мне продукты, и мое неповиновение продолжилось.

Из–за меня дисциплина пошатнулась во всей в школе. «Почему я должен нести караул, а Батчелор — нет?» «Почему я должен драить палубу, а Батчелор — нет?» Капитан не знал, что отвечать. Озадаченный, он снова пришел ко мне.

— Что мне сделать, чтобы ты вел себя, как положено? Ты разрушаешь моральный дух всего учебного заведения. Неповиновение распространяется, как чума.

Он умоляюще посмотрел на меня.

— Не знаю, — пожал я плечами. — А что вы можете мне предложить?

— Если ты будешь ходить на занятия и нормально вести себя еще пару недель, я скажу твоему отцу, что ты отлично учишься, и отпущу домой на Рождество.

Я глубоко вздохнул, на минуту задумался и согласился:

— Идет.

Он знал, что если я сойду с корабля, то назад уже не вернусь. Мы оба это знали, но молчали. И, конечно, как только нас отпустили домой на Рождество, первым делом я заказал себе пиво и пачку сигарет. Остальные ученики с ужасом посмотрели на меня, а я сказал им: «Вы меня больше не увидите». Так оно и вышло.

Отец так радовался моим хорошим оценкам, что я просто не смог огорчить его, сказав правду. Вместе с другими я отдыхал и развлекался на каникулах, стараясь забыть о школе, а когда пришло время возвращаться, снова отправился в путь.

Огромный серебристо–красный трактор, громыхая, проехал мимо. «Ну, все, довольно!» — вздохнул я, теснее укутываясь в свой тоненький пиджачок. Взглянул на часы, потом резко повернулся, подставив спину ледяному ветру, и быстро пошел. Ветер задувал в шею, и я в сотый раз задрожал, но все же идти было теплее, чем стоять с поднятой рукой.