Самый темный день - страница 11

  Виктор покачал головой.

  Портной прикусил нижнюю губу. Он выглядел напряженным. Пот выступил у него на лбу. «Позвольте мне принести его в smidgen. Все круче будет смотреться. Пожалуйста? Я не могу позволить тебе так ходить по улицам.

  — Я предпочитаю, как есть, — ответил Виктор. — Вы проделали отличную работу.

  «Я опозорил свое имя и имя своего отца. Как насчет крошечной складки? Он держал палец и большой палец на расстоянии нескольких миллиметров друг от друга. 'Немножко? Я обещаю, что это все еще позволит вам дышать. Для меня. Пожалуйста.'

  «Это удобно».

  « Удобно? Это грязное слово, если я когда-либо слышал его. Варварски даже. Если бы все, о чем мы заботились, это удобство, то мы были бы огромной отвратительной массой синтетических материалов, бесформенных и неотличимых друг от друга. Сэр, если вы пришли сюда за утешением, значит, вы неправильно поняли вывеску над моей дверью. Я не продаю комфорт здесь. Продам костюмы. Я продаю стиль».

  Виктор молчал.

  — Хорошо, — тяжело выдохнул портной. 'Я сдаюсь. Мы сделаем это по-твоему, и ты можешь уйти отсюда, зная, что я проживу свои последние годы в состоянии несчастья и стыда».

  — Я рад, что мы можем договориться.

  Портной вынул из внутреннего кармана пиджака солидный серебряный портсигар и открыл его большим пальцем. Он протянул его Виктору, который покачал головой.

  — Джентльмен должен курить, — сказал портной, доставая себе папиросу. Он не зажег его. — А мужчина, который ценит сшитый на заказ костюм, должен курить. Он должен знать свой табак, как свои ткани». Портной поднес незажженную сигарету к ноздрям и затянулся. «Костюмы — моя любовь, но табак — моя страсть».

  — Я ухожу, — сказал Виктор.

  — Тогда начни снова, — умолял портной. 'Пока не поздно. Но только лучшее. Хорошие сигареты как хороший костюм. Совершенно отличный и отдельный от массового мусора, столь распространенного сегодня. Нет двух одинаковых сигарет, если они сделаны правильно. У них есть целый ряд ароматов и ощущений, которые щекочут небо. Почти как хорошее вино.

  «Большинство вин для меня на вкус как уксус».

  Портной посмотрел на него с отвращением. «Ваше варварство не знает границ».

  Виктор кивнул. Портной помог ему снять куртку. — Я собираюсь привести в порядок эти нити, и сегодня днем костюм будет готов. Или вы можете подождать здесь, и я сделаю это сейчас. Твой выбор.'

  — Я подожду, если тебе все равно.

  Портной пожал плечами. «Дитя, мне все равно, чем ты занимаешься. Хотели бы вы выпить? Или что почитать? Я буду около двадцати минут. Я предполагаю, что такой варвар, как вы, действительно умеет читать? Я, вероятно, придаю тебе слишком большое значение, не так ли?

  — спросил он, как будто ожидая ответа.

  — Я развлекусь, — сказал Виктор. — Пожалуйста, не торопитесь.

  Старик кивнул и пошел уходить. Он остановился и обернулся. — И стрижка, и бритье тебя не убьют…

  Он замолчал, бормоча что-то себе под нос, закрывая за собой дверь.

  Один в мерочной, окруженный манекенами, вешалками и тканями, Виктор стоял неподвижно, прислушиваясь к притихшим шагам старого портного, который шаркал прочь. Мгновение спустя другая дверь со щелчком открылась и снова закрылась. Виктор представил, как портной усаживается в удобное кресло, чтобы в последний раз поправить темно-серый костюм.

  У него было двадцать минут.

  Виктор полез в карман брюк и достал маленькую пластиковую бутылочку с антибактериальным гелем для рук. Внутри было небольшое количество этанола, для соответствующего запаха, но во флаконе был прозрачный силиконовый гель. Консистенция была не совсем такой, как у спиртового геля, но достаточно похожей, чтобы пройти беглый осмотр. Даже охранник в аэропорту не сделал ничего, кроме как понюхал бутылку, не говоря уже о том, чтобы нанести немного и сравнить ее с подлинным продуктом.

  Он выдавил каплю силиконового геля на ладонь и провел две минуты, растирая ею руки, уделяя особое внимание кончикам пальцев и ладоням. Гель был прохладным и маслянистым. Потребовалась еще минута, чтобы высохнуть. Теперь его руки были покрыты водонепроницаемым барьером, невидимым невооруженным глазом, который предотвратил бы оставление масла с его кожи на любых поверхностях, с которыми он соприкасался. Отсутствие масла означало отсутствие отпечатков пальцев.