Санейра Эмеральд. Заказ Вожака - страница 2

– Ты сегодня идешь на вечеринку к Фиру? Говорят, что там все будут. – Подруга широко улыбнулась, а ее неоново-голубые, ослепляющие своим светом глаза затянула мечта о встрече с первым красавцем университета Фиромом эл Гави. Он был сыном нашего декана и занозой в заднице всех профессоров, потому что парень не стремился получать знания, предпочитая клеить девушек и устраивать вечеринки в своем доме. Он жил один. Точнее, с отцом, но если учитывать, сколько работает наш декан, нетрудно догадаться, что дома он появляется от силы пару раз в неделю.

– Все, кроме меня, – тихо, но уверенно ответила я, краем глаза наблюдая за профессором. С Бетрисом всегда нужно быть начеку.

Интерком ровными черными печатными буквами заполнял текстовый документ, не упуская ничего, даже нередких отступлений и вздохов лектора. Что ж, придется немного отредактировать функции набора текста с голоса, а то так я много чего лишнего начитаюсь.

– Почему? – яростно прошипела вопрос блондинка, повысив голос и недобро посмотрев на меня.

– Потому что я не хочу смотреть, как ты пускаешь на него слюни, – спокойно ответила, нервно постукивая пальцами по деревянной крышке парты.

Лекционное помещение было наполнено светом, но в нем не чувствовалось жизни. Скорее наоборот. В большинстве аудиторий университета стояли смертельная скука и гробовая тишина, а каждое слово отражалось от стен и расходилось пугающим эхом, от которого волосы на затылке дыбом вставали. Брр!

Не знаю, кто именно проектировал это здание, но здесь везде было эхо, единственное, что осталось без его внимания, – уборные. Да, если бы еще и там слышались отзвуки всех издаваемых в процессе физиологических отправлений звуков, то, боюсь, у некоторых представительниц слабого пола случались бы нервные срывы.

– Я не… – Голос подруги вновь повысился, и многие студенты недобро глянули на нее. – Я не пускаю на него слюни, – намного тише запротестовала она, испепеляя меня неоновым светом своих глаз. – Я созерцаю его как объект искусства.

– Мира, я просто считаю, что Фир не тот, кто тебе нужен, – высказала свою точку зрения, от которой подруга стала багроветь. Началось… Влюбленная полуфея – настоящий геморрой. – Он же попортил половину девчонок в университете.

– Неправда. На него просто наговаривают те, кому он отказал.

Спорить с Мирой было бесполезно, она настолько зациклилась на Фире, что переубедить ее было бы не под силу даже магу сотого уровня пси-телепатии.

– Хорошо, раз ты так считаешь, – пошла я на попятную, внутренне поражаясь наивности девушки. Она магичка семидесятого уровня силы и не может раскусить парня, который едва перебрался на отметку пятьдесят восьмого. Рамиру даже преступник сможет убедить в своей невиновности, если правильно придумает жалостливую историю. Характер Фира ясен всем, кроме Миры. Она настолько добра и простодушна, что ее сможет обмануть даже школьник. За это я и люблю свою подругу. Она – лучик света в наше мрачное время. Вот если бы доказать ей, что Фир бабник… но Мира не поверит, даже если он ей сам это скажет… Любовь действительно слепа. И делает многих людей слепыми, одурманивая голову розовым туманом.

Через пять минут последовал новый удар по железной ножке стула.

– Ну пойдем со мной. Я не хочу идти одна. – И неоновый свет надежды обрушился на мою твердокаменную уверенность, сминая ее как бумажный листок.

М-да… если Мира была наивной, то я была скорее мягкотелой, когда подруга просила меня о чем-нибудь… Нужно с этим что-то делать, так больше продолжаться не может.

– Хорошо, только забегу переодеться и Семура предупрежу. – Я снова сдалась под напором девушки.

Это уже стало традицией: если Рамира чего-то не получает от меня, включает свое обаяние на всю мощность, и я таю, не зная, как противостоять настойчивости подруги. Она может из меня веревки вить. Но как бы прискорбно это ни звучало, я люблю эту фею, как сестру. За то время, что мы знакомы, Рамира стала членом моей семьи, который всегда знает, как поддержать, что сказать в нужный момент или же, наоборот, где промолчать, ожидая окончания бури.

– Отлично, – хлопнула она в ладошки, и этот громкий звук, отразившись от толстых стен, дошел до профессора.