Санкт-Петербург на Дону - страница 23

— В Москву надо, срочнее, срочнее, — причитал Меншиков, приплясывая возле Петра от нетерпения — не ровён час это отродье гнусное всю столицу испоганит!

— Не суетись, Алексашка, — урезонил его Пётр. Сам подумай: когда бунт начался? Сколько по времени письмо к нам шло? За то время уже, небось, всех бунтовщиков переловили и в крепость посадили, а кого и казнили уже. Сам знаешь, с Ромодановским шутки плохи.

— А точно?

— Нутром чую!

Несмотря на плохие известия, посольство продолжило свой путь. Только смерть польского короля вынудила путешественников обойти его владения стороной: в этом государстве наступило время смуты, когда каждый задрипанный шляхтич мог вести себя как полноправный монарх и творить чего ему вздумается, вплоть до того, что казнить попавших в его руки послов, без каких-либо для себя неприятных последствий.

В Копенгагене русскую делегацию встретил будущий король, принц Фредерик. Он проводил послов во дворец и представил их своему отцу — королю Дании и Норвегии Кристиану V. Разговор крутился вокруг возможных войн и прочей политики.

— Нынешняя война Аугсбургской лиги против Франции подходит к концу. Дело идёт к тому, что все останутся при своих. Когда мы освободимся от союзнических обязательств перед шведами, тогда придёт черёд им расплатиться с нами за прошлое! — горячился король.

— У шведов сильный военный флот, а с суши вам достать их будет практически невозможно, — удивился царь.

— Что ты, Питер, наш флот вполне способен противостоять шведскому! Я больше опасаюсь повторного вмешательства Франции, как это уже было ранее. Отважные даны было разгромили этих обнаглевших шведских выскочек и вернули себе другой берег Зунда, но тут вмешались эти гнусные французы и вынудили нас уступить…

Король разволновался так, что вскочил с кресла и принялся расхаживать по залу.

— Мы были вынуждены отойти даже без боя. Но скоро ситуация изменится. Ещё немного и испанский король Карл умрёт, так и не оставив наследника. Тогда опять начнётся делёж, на этот раз его страны. Франция надолго увязнет в этой каше и не сможет ничем помешать нам вернуть датские земли нашей короне.

У вас также была подобная история со Швецией, — продолжил Кристиан — когда в Кадисе русские вынуждены были отдать уже отвоёванный берег Балтики из-за удара в спину союзников шведов — поляков?

— Польша по могуществу, конечно, уступает Франции, — поскромничал Пётр, но так всё и было. Шведы захватили земли издревле бывшие под рукой русских князей.

— Мы с вами природные союзники! — обрадовался Кристиан — надеюсь твоя страна нас поддержит в нашем общем справедливом деле?

— Конечно, — заверил его Пётр — но есть несколько нюансов. Вначале нам нужно закончить текущую войну с османами, затем дождаться когда оный испанский Карл таки помрёт, ещё подготовить армию и уж только тогда мы сможем вступить в войну на вашей стороне…

— Это всё и так понятно, — нетерпеливо перебил король.

— Но ты упускаешь ещё один момент: какие державы, кроме Франции, встанут на сторону Швеции?

— Никакие!

— Я с тобой почти согласен. Но представь себе ситуацию: ты объявил войну шведам и двинул свою армию на Голштинию. Действие на сколько очевидное, на столько и необходимое. Твой флот в это время караулит шведский где-нибудь у Мальмё или у Стокгольма. А в это время, одна третья крупная морская держава, например Англия, предоставляет свой флот твоему противнику, шведы высаживают десант, тысяч в десять солдат, прямо тебе в столицу. Шах и мат.[17]

Кристиан и Фредерик перглянулись.

— Не может такого быть! Зачем это англичанам?

— Может. И будет, если ваша сторона не предпримет ничего против. А зачем сие англичанам понять не трудно: они кровно заинтересованы в прямом торговом пути на Балтике из России без посредников. Потому победа Швеции их вполне устроит.

— Да это же делёж шкуры не убитого медведя! А ну как военное счастье повернётся к шведам спиной?

— Англия и в этом случае в выигрыше: опять остаётся один хозяин на Балтике.

— Ну вот, — торжествующе воскликнул король, — англичан можно привлечь и на нашу сторону!

— Сам-то ты, на месте англичан, на кого бы поставил? — прямо спросил Пётр у Кристиана.