Сапоги — лицо офицера - страница 8
Облегченно вздохнул:
— Все, лейтенанты! Выдал все, что есть в наличии. Перчатки, шарфы, парадные пояса получите в части. И отрезы на парадные шинели. Настаивайте, если будут отнекиваться. Это вам положено… Вещмешки? Нет, офицерам не положено, только солдатам.
— Куда же мы денем всю эту трахомундию? Нам еще ехать черт-те куда!
— Сложите в плащ-накидку, перевяжите и все будет в порядке! Давайте быстрее, пришивайте все, что нужно!..
Капитан торопил, давал советы.
— В темпе, в темпе, товарищи! — поглядывал на часы.
— Вот не терпится им спихнуть нас побыстрее, — бормотал Коровин, разглядывая погоны. — Глянь, Балу, вроде нехерово!
Балу с довольным видом примерял фуражку.
— Мне идет! А ну ты, померь! Вот что значит, вековые традиции — сразу твое рыло озарилось внутренним светом! Хорошо! Все женщины Амурской области будут у наших ног!
— Немытых ног… — не удержался нытик Теличко.
Витя Петров прохаживался горделиво, польщенный — очень уж он напоминал казачьего есаула.
Форма шла всем.
Особенно, если надвинуть фуражку на лоб и не застегивать шинель. Парадные сапоги блестели, новенькая портупея мерцала боевым блеском, кривовато пришитые погоны не бросались в глаза…
Вот только эти тюки…
Чувствовали — выглядят дурацки, мешочники какие-то, татары с ясаком, цыганский табор…
Солдатская норма
Дома стояли, по сути дела, в степи.
Двухэтажные каменные казармы, столовая, клуб, еще какие-то строения, чуть подальше — два пятиэтажных крупноблочных здания, для офицеров. Хорошо подметенный плац, рядом футбольное поле и полоса препятствий. Широкие бетонные дорожки. Обнесенные колючей проволокой ряды гаубиц, пушек, минометов, зачехленные реактивные минометы «Град». Склады и сделанная из бревен водонапорная башня. Вдалеке, километрах в трех, станция Среднебелая.
Голубое небо, солнечный день, легкий морозец. Чистейший воздух приятно вдыхать. Лейтенанты выходили полюбоваться чистотой, подрагивали от сухого холода. Вот ведь, отъехали каких-то двести километров от тайги, и пожалуйста, ни дождя, ни сырости.
Вокруг степь, с редкими небольшими холмиками, с покрытой изморозью травой. Над окнами уже висели маленькие, аппетитные сосульки. По замерзшей земле с отсутствующим видом бродили вороны…
Ночью, на станции, огорошили — в артполку останутся только минометчики и пушкари. Остальным — зенитчикам, самоходчикам, птурсам — нужно возвращаться в Белогорск, учебный сбор для них будет в другом месте. Смуглый майор смущенно пожимал плечами и неуверенно улыбался черными зубами.
— Ну, товарищи, что я могу сделать? Мы получили приказ принять только минометчиков и гаубичников. Разве я виноват, что в штабе что-то напутали? Вы не ругайтесь, поймите, я здесь ни при чем… Мы даже накормить вас не сможем, вы не стоите на довольствии. Да где ж я вам деньги возьму, товарищи? У меня нет денег… Вы не ругайтесь, я знаю, что вы шахтеры, ругаться умеете… Прямо так и садитесь в поезд, без билетов, кто там их ночью проверять будет. А к утру прибудете в штаб дивизии, там должны разобраться…
Майору было неловко, он не знал, как реагировать на отборнейшую неслыханную им ругань. Он только просил. И уговорил-таки, ненужные лейтенанты согласились вернуться.
— Ну, устроим мы им там! — прощался Балу. — До встречи, ребята, в полку!
Минометчики втайне торжествовали — хоть их-то мучения кончились, хоть их-то никуда не гонят…
Два ряда двухэтажных кроватей, по два табурета возле каждой, портреты, на окнах занавески, молоденький солдат-дневальный у тумбочки у входа. Пол чисто вымыт.
Вошел, улыбаясь, вчерашний майор с черными зубами, чисто выбритый, в отглаженной с немыслимым умением гимнастерке, и два старших лейтенанта-артиллериста.
— Поздравляю с прибытием, товарищи лейтенанты! Как отдохнули? — громко поинтересовался майор.
Зубы у старших лейтенантов тоже были черными.
— Представляю ваших командиров взводов. У гаубичников — старший лейтенант Кукушкин. — Сутуловатый брюнет сделал шаг вперед и улыбнулся. — У минометчиков — старший лейтенант Рогозин. — Высокий крепыш важно кивнул. — Я — майор Назарян, назначен начальником сборов.
На лицах первой шеренги было написано внимание. Да и во второй слушали заинтересованно, хотя и шушукались.