Сара - страница 6
Может, тем самым отплатила она и той, другой женщине.
Чем платить за добро?
Чем за зло платить?
Она легла на жесткий тюфяк, подняла юбку, развела ноги, подозвала одного из братьев и велела ему лечь на нее, и велела качаться, и впервые почуял он то, что чует самец, и слюна потекла у него с подбородка, а глаза стали еще уже, и тогда она спихнула его и позвала брата, и ему тоже была самкой, а потом погнала обоих за водой, и они притащили два ведра и вышли, а она мылась, мылась холодной водой, отмывая низ живота, и между ног, и бедра, стоя сразу над обоими ведрами, а двойни, прижавши носы к окну, таращились на нее снаружи, не понимая, что она делает, и она видела раскосые их глаза, и хотела прогнать их, но не гнала, ей было все равно, потому что покамест они ходили за водой, лежала на жестком тюфяке и не спешила встать, боялась ноги сдвинуть, чтобы не почувствовать склизкое семя на своих бедрах, лишь повернулась набок, и ее ресницы, горячие и сухие, беззвучно слиплись.
И пока те двое глазели на нее, она все мылась, мылась, пытаясь вспомнить, и никак не могла, даже голова разболелась, но так и не могла вспомнить, можно ли понести от монголоида и если можно, то кто родится — монголоид или нет?..
Каждый день ходила она в барак дожидаться незваных гостей, что подъезжают на чужой, незнакомой машине.
Она хорошо знала всю эту церемонию — от начала и до конца, сама не раз в ней участвовала, стараясь точно выполнить все, что было положено ей по роли в этом странном, однообразном, всегда одинаковом и всегда другом представлении.
Обычно в нем четверо действующих лиц.
ОФИЦЕР.
Который сообщает это.
Ваш отец…
Муж…
Брат…
Сын…
Уже не вернется.
Погиб.
Защищая родину.
Смертью храбрых.
ДЕВУШКА-СОЛДАТ.
Которая молча передает какие-то вещи.
Документы, фотографии — одну или несколько, книгу, зубную щетку, недописанное письмо, носовой платок, очки — от близорукости или от солнца, записную книжку, часы, солдатский жетон на цепочке с личным номером, иногда кольцо — обручальное или холостяцкое — золотое, серебряное, позолоченное, из простого металла, с камнем, без камня, или еще что-нибудь.
И — чек. Компенсацию.
Впрочем, нет — чек присылают позже.
Девушка-солдат старается каждый раз не плакать, и плачет — большими, редкими слезами, а порой — вообще без слез, одними сухими черными подглазьями.
ПСИХОЛОГ.
Сама она обычно сидит в сторонке, напряженно прислушиваясь к долгой речи психолога, мужчины или женщины, старясь что-то понять из нее, но слышит только набор слов, которых не понимает, потому что не может взять в толк, как это муж, брат, отец или сын — уже не вернется.
СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЬ.
Который иногда заменяет психолога. А иногда и наоборот.
И она — МЕДСЕСТРА.
В руках у нее потертый чемоданчик — со шприцами, иглами, пакетиками и бутылочками, с успокоительными каплями, таблетками или ампулами.
Знакомая церемония. Постылое, подлое представление.
Каждый день ходила она в барак поджидать чужую, незнакомую машину, потому что не была уверена, известен ли им новый адрес, а может, и потому, что усеянный дохлыми крысами барак был все еще своим, привычным, старым собственным углом, и скуластые двойни всегда провожали ее, и вовсе не каждый день начинали они свою игру, но если уж начинали, она ложилась на жесткий тюфяк, задирала юбку, раздвигала ноги, и братьев уже не надо было звать, а потом она шла мыться, и даже не гнала их из комнаты, потому что ведра с водой были заранее приготовлены, и она становилась над этими ведрами и мылась, а двойни сидели на койке тихо, молча, не шевелясь и не сводя с нее глаз.
Каждый день ходила в барак.
Пока, наконец, не перестала ходить, потому что однажды чужая машина с незваными гостями подъехала прямо к новому дому — стало быть, знали адрес, и она удивилась, что их так мало: не пятеро и даже не четверо, а всего трое перешагнули ее порог, и уж старались они, старались, говорили и говорили долго-долго, так долго, что ей даже слушать надоело, но она все слушала, хоть и молчала, но слушала.
Не прерывала их.
И вещей никаких не надо было принимать, потому что ничего не принесли.