Сарказм рока, или эдипов конфликт фильмов «Ирония судьбы...» - страница 3

Потом вдруг Надя берёт на себя объяснение Ипполиту явление Лукашина. При этом она отчаянно суетится, обнаруживая все признаки вины. Откуда бы взяться этой вине, если не было сопровождающей фантазии, скажем о принце-избавителе в семейных трусах? Тягостные, вязкие отношения с Ипполитом сложились ведь таковыми не только по его вине. Вспомним некоторые свойства сопротивления, и явление Лукашина в квартире Нади перестанет казаться абсолютной случайностью. Это просто вариация на тему выбора недоступного объекта. Тогда, заметим, и быстрый развод Жени и Нади, заявленный в продолжении и так расстроивший многих зрителей, становится самым логичным вариантом.

Одиночеству Нади фанаты фильма сострадают особенно глубоко, ведь она такая типичная жертва «отсутствия настоящих мужчин»! Ирония судьбы, собственно в том и состоит, что в качестве вымечтанного принца она (судьба) опять подкладывает героине негодный объект. Так и бывает, если человек не предпринимает внутренних усилий для развития, а ждёт внешних изменений жизненной ситуации.

Инфантильность Нади не так заметна, как лукашинская, в силу нарциссической окукленности героини. Она жёстко «держит фасад», сама на себя любуется, копит обиды и лжёт, как дышит. Ну, вот зачем ей представлять Лукашина в качестве Ипполита? Страшно признать перед своей гомоэротической компанией свою несостоятельность? То есть лжёт она, в основном, самой себе. И благоприятный вариант жизненного сценария для неё маловероятен.

Закономерно появляется мать Нади и выдавливает, наконец, Лукашина.

Ну, тут неизбежен у зрителей всплеск сепарационной тревоги почти смертельной силы. И мучительно хочется, чтобы у этих непутёвых героев что-то «срослось». Хеппи нью еа и энд в одном флаконе.

Зрительским инфантильным фантазиям была дана свобода на треть века.

Но создатели продолжения «Иронии» выбрали наиболее вероятный вариант развития событий.

А что ещё могло быть на экране? Благолепная мудрая родительская пара, отправляющего тридцатилетнего отпрыска на поиски дочери Ипполита и Гали?

Даже Л. Н. Толстой расписался в бессилии изобразить счастливую семью. В кино это делается пунктирно: через признаки материального изобилия, высокого статуса, лакированных детишек, и эпизодическую супружескую нежность. Делается намёк на изначальную гармонию, которая сей час же будет нарушена для запуска интригующего сюжета.

Поэтому последуем фактам, заявленным и показанным в «Продолжении» и восстановим неявную логику событий.

Союз столь инфантильных персонажей, как Женя Лукашин и Надя Шевелёва не мог быть долговечным. Финальная фраза Надиной свекрови обернулась своим зловещим смыслом. Наиболее типичная причина разрыва в подобных ситуациях — невозможность мужа стать мужчиной для жены, поскольку он остаётся ребёнком для своей мамы.

Невестка пришлась свекровке на один зубок. Надя копила обиды, обвиняла Евгения в отсутствии заботы и защиты. Мама Евгения постоянно попрекала Надю связью с Ипполитом и сравнивала с Галей в пользу последней. Усилий по улучшению жилищных условий и материального положения Женя наверняка не предпринимал, — а зачем ему это? Он даже деньги Наде за билеты из Ленинграда наверняка не отдал, — а зачем, если у них любовь? Надя, накопив «критическую массу» обид и претензий, обвинила Лукашина в предательстве и отбыла на свою улицу Строителей.

Женя, несомненно, по указке мамы, наскоро женится для обеспечения той потомством. Обеспечив, естественно, развёлся. Схему воспитания легко домыслить, поскольку продукт её очевиден. В Константине Евгеньевиче всё та же лукашинская наглинка, подлинка и прагматичная инфантильность. Полная идентификация с отцом: и по профессии, и по компании собутыльников. Странно, что в баню он ходит не со сверстниками даже. Есть изъян: патологическая алкогольная интоксикация. Позор для семьи алкашей. Лик Лукашина старшего не позволяет усомниться в характере любимого досуга.

Правда, в заветную квартиру Лукашин младший проникает вполне трезвым криминальным способом. Ни намёка на извинительную рассеянность папы с универсальным ключом.

Подленькая имитация жалобы жильцов, которой он нейтрализует Ираклия, никак не тянет на милую шутку. (Кстати, «гелиевый тембр» нестоек и трёхлитрового шарика на длинный монолог не хватит). Всё, что у папы с грехом пополам сходило за пьяную неловкость, у сына оказывается осознанной, продуманной ловкостью.