Сармийская жена - страница 19

На полках широкого книжного шкафа хранились редкие книги. Это поняла по тому, что на них лежал ровный слой пыли. Во всем доме действовало невидимое заклинание, очищающее от этой неистребимой напасти. Но здесь его не применили. Очевидно, из опасения навредить фолиантам. Просто не верится, что аккуратный лерд Вира допустил бы такую небрежность. Понятное дело, этот факт не ускользнул от хозяйского внимания. И прежде, чем приступить к изучению полок, решила прибраться. Сухой тряпочкой прошлась по полкам и корешкам книг. Мебель протерла влажной тряпкой. Лакированные части наполировала ветошью. На столе навела порядок, убрала бумаги в верхний ящик стола. Рыться в них посчитала кощунственным, но не оставлять же на видном месте? К тому же беглого взгляда хватило, чтобы понять: не представляют ценности. Так, счета да переписка.

Пока провозилась с уборкой, времени на учебу не осталась, только на готовку. И я почти успела! Даже устроила внеплановую помывку, чтобы отчистить пыль с платья и волос. Хорошо, хоть с одеждой проблем не было. Положила в магический шкаф на ночь, а утром достала чистенькое и свежее. С волосами сложнее, их вымывала тщательно. Как ни был хорош этот мир, но придумать бальзам или маску для легкого расчесывания не смог. Хотя, может, и существовали такие средства, только мне о них ничего не известно. В первый день занимали иные вещи, а сейчас спросить не у кого. Да, фена также не хватало. Потому как самостоятельно мокрая грива будет сохнуть до самого вечера. Намотала полотенце на манер тюрбана, чтобы волосы не попали в пищу, переоделась в домашнее платье и отправилась готовить ужин.

Желудок уже призывно урчал, блюда стыли на столе, а Эни задерживалась. Распустила влажную шевелюру, которая тяжестью легла на плечи, и отправилась прогуляться в сад. Так, и соблазнов от одуряющих ароматов меньше, и волосы окончательно просохнут, а я наконец-то осмотрю внушительную часть прилегающей к дому территории. Как еще с моей любовью к прогулкам не добралась до этого места? Очевидно, сказался стресс и желание побыстрее освоиться в этом мире.

В большей степени сад был запущен, но и так сохранил невероятное очарование. Стелющаяся под ногами еще зеленая трава, одичавшие кусты роз с увядшими цветами, покрытые первым осенним золотом и багрянцем деревья. Резные скамеечки, беседка со столиком и лавочкой. Готовый навес, защищающий от пока еще жарких солнечных лучей. Если принести плед и пару подушечек, то получится неплохое место для уединения. Твердо решила, что завтра утром приду сюда заниматься. Прихвачу с собой что-нибудь съестное и до самого вечера смогу наслаждаться тишиной и умиротворяющим спокойствием.

– Ах! – неожиданно меня заключили в объятия крепкие мужские руки. Кто-то совершенно обнаглевший прижал к себе, зарылся носом в еще не просохшие волосы и довольно заурчал. Даже по земным меркам это было возмутительно, а уж по ирнейским! – Отпустите немедленно! – замолотила кулаками по смуглым цеплялкам. Вдобавок, мстительно наступила на ногу нахалу. И, вообще, попыталась вывернуться из цепкой хватки.

Добилась того, что меня развернули к себе и бесцеремонно поцеловали.

Да что за! – от бессилия и накатившего чувства страха, укусила приставалу за губу. Ойкнув, тот отстранился. На красивом породистом лице отразилось искреннее недоумение.

– Что вы себе позволяете, лерд? – увидев перед собой респектабельного и, что там, привлекательного незнакомца, успокоилась. По крайней мере, разбойником или насильником тот не выглядел. – Кто вы? Как попали в дом? И почему оскорбляете таким вольным поведением?

– Гм, – отдать должное, мужчина быстро взял себя в руки. Изумление сменилось довольной ухмылкой и пониманием очевидной для него ситуации. – Судя по внешнему виду, вы, месс, служанка или девушка, желающая мужского внимания. Однако гневный тон и яростный отпор выдают благородное происхождение. Из чего делаю вывод: передо мной хозяйка дома. А поскольку я знаком с месс Айриэн Вира, то вы – месси Лэйлин Руджен.

– Именно так, лерд Незнаюкаквастам!

– Лер Редстон Раш, к вашим услугам, месси Руджен. Приношу глубочайшие извинения, – нахал, наконец, убрал лапищи и вежливо поклонился. Вот только ухмылка, не сходящая с лица, не предполагала раскаяния или сожаления о содеянном.