Сателлит для Богини - страница 10
- Не, – скривился тот.
- Да, – Миха сурово свел брови.
- Садисты и гады, – худые плечи Штурма уныло опустились, и он потащил свое бренно тело в общую ванную.
Кроме тети Олимпиады в квартире еще никого не было, потому Мишка мог позволить себе такую вольность, как отправить гостя в душ. Друг моего безоблачного детства замер рядом с кроватью, глядя на все еще спящую девицу, и вздохнул не менее душераздирающе, чем Штурм. Имел Мишка Архипов одну слабость – перся от спящих женщин. Умиляли они его, кто его знает чем, но не мог будить. Чем наглые бестии и пользовались, если зависали у Мишки до утра. Так и уходил на работу, оставляя очередную подружку на свой страх и риск. Иногда чего-то не досчитывался, но упорно продолжал умиляться.
- Спит, зараза, – вновь вздохнул он.
- Разбуди, – усмехнулся я.
- Не могу, и ты не трогай, – тут же погрозил мне кулаком Миха. – Киса просто, – умилился мой приятель.
Махнув на него рукой, я смял то, что мне не нравилось, и оставил перед собой один лист. Мишка протопал ко мне и согнулся над плечом. Затем ухватил листок и поднес к глазам, мурлыкая что-то новенькое: Сердце замерло в груди.
Ветра свист и шаг вперед…
Разобрал я и понял, что Миху, что говорится, торкнуло. Он ухватил свою старенькую, но любимую акустику, и уселся на край кровати, отпихнув от себя женские ноги. Музыка – единственное, что заставляло его забыть об умилении перед спящими женщинами. Девица заворочалась и недовольно заворчала.
- Заглохни, – грубо оборвал ее Мишка.
Впрочем, в такой момент и я лез под руку только тогда, когда меня просили. Пошлет так далеко, что дорогу назад не найдешь. Миха перебрал струны, прислушиваясь к извлекаемым звукам, затем наиграл мотив, который напевал недавно, еще раз, глядя в текст, и выдал мелодию, велев: - Давай, Шаляпин.
Я тут же с готовностью сел рядом.
Сердце замерло в груди.
Ветра свист и шаг вперед.
Сколько бога не моли,
Наступил и твой черед…
Девушка села на постели, похлопала сонными глазами и подползла к нам ближе.
Плачет ангел за спиной,
О спасении забыв.
Он прощается с тобой.
Вот и все, уже обрыв…
- Круто, – изрекла девица, нависая над плечом Михи.
- Свали, кукла, – велел наш соло-гитара-диктатор.
- Малыш, не мешай, – более мягко поддержал я.
Открылась дверь, и в комнату ввалился Штурм. Он рассмотрел представшую ему композицию, тряхнул мокрыми волосами, кинул в девицу полотенцем и упал на тот стул, на котором сидел я. Девушка фыркнула, демонстративно скривилась, показывая мокрое полотенце, но мы уже не обращали на нее внимания.
- Мрачняк, – заявил Миха.
- Что писалось, – пожал я плечами.
Штурм пробежал глазами по тексту и тряхнул головой, обрызгав нас с Мишкой водой с волос.
- Нормально. Как раз под состояние, – решил он. – Давайте еще раз.
Краткий миг, глухой удар.
Сердце замерло в груди.
Жизни кончился угар.
Только ангел позади.
Миха остановился, глядя на меня.
- Мрачняк, – повторил он.
- А мне по кайфу, – встрял Штурм.
Я промолчал. Идея ребят зацепила, это было видно. Мишка продолжал наигрывать, Штурм машинально отбивал ритм ногой, я думал. «Прорыв» – решение основной проблемы, главное, пройти отборочный тур. Но остаются еще насущные проблемы.
1. Сколько отче отстегнет ноликов своему сыну?
2. Где жить?
3. Что кушать – зависит от первого пункта.
Вывод: нужно проверить карту. И со съемом разобраться. В коммуналке жить не хочется, вообще соседство с чужими людьми как-то не климатит, значит, нужно квартиру.
- Что-то наш красавчег завис, – Мишка толкнул меня в плечо. – Что там у тебя?
Я обернулся к нему и несколько секунд пытался вникнуть в суть вопроса.
- Отче от кормушки отлучил, – усмехнулся я.
- В первый раз что ли? – хмыкнул Миха.
- Нет, тут все иначе. У нас пари. Родитель дал мне срок – три месяца. Либо мы раскручиваемся, и он в нас вкладывает свои родимые, – при этих словах у парней загорелись глаза. – Либо я напяливаю его хомут на шею. И женюсь.
- Тьфу, – моментально отреагировал Штурм.
- Штурм, офигел? – взревел Миха. – Вали за тряпкой!
- Чистоплюй, – презрительно скривился наш ударник, растирая плевок носком тапка.