Саваоф - страница 46
За звуконепроницаемой перегородкой, в моем так называемом кабинете поселился сложнейший прибор со множеством щупальцев — эдакий гигантский кальмар, достойный соперник нам, четырем драконам. Детектор лжи новейшего поколения... Думали, его принесут и унесут, что тут сложного, но он прописался, наверное, навсегда. Иногда мне кажется, что это и будет его кабинет — его, главного нашего начальника на всю оставшуюся жизнь.
Сама процедура довольно смешная: нам надевают датчики на пальцы, пластиковую шапку на голову и задают разные вопросы. «Изменяли ли вы мужу?» — вот что спросила у меня ассистентка на последнем сеансе. Я ответила отрицательно, и мне было очень неловко, что это так. Гергиев еле заметно усмехнулся. Наверное, я показалась ему невыносимо скучной в этот момент. Могу представить, сколько женщин у него самого.
— Любите ли вы шоколад?
— Да.
— Хотите ли быть очень богатой и не работать?
— А вы?
— Будьте серьезной, пожалуйста. Уж в вашем-то положении...
— В каком моем положении?
Ассистентка беспомощно оглядывается на следователя — он снова усмехается, с любопытством глядя на меня.
— Итак, вы хотите быть богатой и не работать?
— Хочу.
— Есть ли у вас деньги на то, чтобы завести ребенка?
— Нет.
— Вы мечтаете о детях?
— Нет.
— Прибор показывает высокий уровень напряжения, — торжествующе говорит ассистентка. — И выброс адреналина значительный. Вы говорите неправду?
— Хочу ли я детей? — мечтательно повторяю я. — Откуда мне знать? Уж такой я уродилась: без ярко выраженного материнского инстинкта. Мне надо сильно подумать, прежде чем решиться на то, чтобы десять лет вытирать кому-то сопли. Это ведь, наверное, неприятно — чужие сопли?.. Может, высокий уровень напряжения происходит от мыслей о соплях?
Гергиев не выдерживает и начинает ухмыляться во весь рот. Ассистентка очень недовольна. Кажется, она в него влюблена. Точнее он, видимо, переспал с ней пару раз, а потом бросил.
— Я это записываю как утверждение с большой вероятностью неправды, — говорит она.
Гергиев, довольный, кивает.
— Кого из ваших сотрудников вы считаете способным на кражу?
Ох, какой тяжелый вопрос! Второй подозреваемый после меня — Горик. Улики против него почти такие же убедительные. На третьем месте — Борис. Инна чиста... Кому я не поврежу своим ответом?
— Кого я считаю способным? Может быть, Инну?
— Высокий уровень напряжения... — замечает Гергиев. — Опять мысли о соплях?
Тут мне, конечно, стыдно — я солгала. Инну я подозреваю в последнюю очередь. Она богатая женщина, ей незачем...
— Вы крали эти деньги?
— Нет (и никаких соплей — графики на экране ровны и лазоревы).
— Вы действительно называли пароли вашим друзьям?
— Да.
— Очень высокий уровень напряжения!
— Вы продолжаете утверждать, что на вашей пленке были изменены некоторые слова?
Я думаю о Елене, вижу ее хитрое лицо, когда она таинственно намекала на нечто, известное только ей.
— Да. Некоторые слова были изменены.
От любопытства Гергиев вытягивает шею, ему интересно, что происходит на экране. А происходит всегда одно и тоже: никакого напряжения, никакого адреналина при этих словах.
Разумеется, все эти графики — не улики и не алиби. Дело так усложнилось, так разветвилось вовсе не из-за них.
...Все началось месяц назад, когда мне вживили под кожу чип. Я заподозрила в нем камеру и решила не рисковать, не стала просить Алехана, чтобы он изменил запись. Я до сих пор не знаю, камера у меня под кожей или нет, но оказалось, что мой страх привел к куда более выгодным для меня последствиям, чем могла бы привести наглость.
Придя домой, я рассказала Алехану про кражу. Вначале он радостно кивал головой, но потом постепенно въехал. При слове «чип» он вообще побелел. Я сказала: только четыре человека должны были знать пароли, понимаешь?
— Понимаю, — испуганно кивнул он.
— Не знаю, совпадение это или нет, но я ведь проболталась именно о паролях на этот месяц. Правда, это были близкие люди, правильно? Разве я могла подозревать...
— Что?
— Ну, когда мы ругались в тот день... Ведь перед этим мы говорили о паролях. Помнишь?
— Да, это помню.
— И я, выпив коктейль... как он назывался?