Саймон Холодное Сердце - страница 48

В замке все было тихо и спокойно. Хуберт отправился восвояси, горько сетуя на свою участь, и на его место заступил новый управляющий. Здесь текла сытая жизнь, а в свободное время хватало развлечений и славного эля да хереса. На удивление быстро люди Бьювэллета успокоились под властью нового лорда и были довольны.

Не прошло и месяца, как Монтлис отправился в путь, чтобы навестить Саймона. В один прекрасный день он без всякого предупреждения прибыл во владения Саймона и появился перед замком около 10 часов утра, сопровождаемый своим сыном и кузеном. Саймон в это время со своими людьми стрелял из лука по мишеням. Гаунтри, принявший гостей, послал за Саймоном Арнольда, его пажа.

Арнольд промчался через всю деревню в своей новой ливрее зеленых и красновато-коричневых тонов. К Саймону он подбежал в тот момент, когда тот выстрелил из лука.

Проследив за полетом стрелы, Саймон, не оборачиваясь, спросил пажа:

— Ну как, хорошо, Арнольд?

Это было загадочное свойство, которое немало удивляло и смущало людей Саймона. Кто бы и как бы бесшумно ни подкрался к нему, он всегда чувствовал, что сзади кто-то приближается, и ему не надо было оглядываться, чтобы узнать этого человека. Арнольд привык к этой особенности Саймона и оттого ничуть не удивился.

— Милорд, в замке гости! Милорд Монтлис, сэр Алан и милорд Гранмер. Мистер Гаунтри послал меня, чтобы я сообщил вам об этом и привел вас к гостям.

Саймон поднялся с колен.

— Иду, — сказал он.

Что-то сказав Сантою, он пошел с Арнольдом к замку. Арнольд хотел взять у него лук, но Саймон отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— И далеко ты унесешь его, малыш?

Арнольд вытянулся во весь рост, и все равно оказалось, что лук в два раза выше, чем он.

— Я смогу его нести, милорд, честное слово!

— Не сомневаюсь в твоем усердии, — сказал Саймон, но лук мальчику не отдал.

Арнольд шел чуть позади Саймона, надувшись от обиды. Возможно, кому-то это и показалось бы странным в характере Саймона, но он очень любил детей. Его пажи наперебой оспаривали друг у друга честь служить своему обожаемому господину, и каждый из них бывал по-настоящему счастлив, увидев, что Саймон хотя бы только кивнул ему головой. А гордость самого маленького из них просто не знала границ, когда однажды Саймон поднял его и перенес через широкий ров на руках.

Тот малыш был сын Гаунтри, черноволосый кудрявый мальчуган восьми лет по имени Седрик. Своим столь высоким положением он был обязан собственному нахальству. Сначала он приставал к своему отцу, чтобы тот упросил Саймона взять его в пажи, но скоро понял, что отец не станет этого делать. Тогда он решил, что сделает это сам. И вот этот круглолицый бутуз с бойкими, веселыми глазами подкараулил как-то Саймона на выходе из замка.

Помня, как сам он не так уж давно пришел к Фалку, Саймон от просьбы Седрика буквально растаял. С согласия Гаунтри он взял Седрика к себе в пажи, и этот ребенок, казалось, глубоко тронул как будто бы бесстрастное сердце Саймона. Во всем Бьювэллете это было единственное существо, которое могло позволить себе открыто не подчиниться Саймону. Как-то раз Седрик на что-то рассердился до слез и вовсю раскапризничался, и Морис Гаунтри с секретарем Бернардом Талмэйном застыли от удивления, увидев, что Саймон посадил ребенка к себе на колени и уговаривает Седрика, чтобы тот успокоился.

И вот теперь Седрик оказался персоной, принявшей гостей Саймона и занимавшей их приятной и серьезной беседой.

— Кто ты, мой юный мальчик-с-пальчик? — спросил Седрика Фалк.

— Я паж милорда, — степенно ответил Седрик. — Я сам пошел к нему служить.

Фалк разразился громовым хохотом.

— О, совсем, как в свое время Саймон! — воскликнул он. — И как тебе это удалось, скажи на милость?

— Я сам сказал милорду, что хочу быть у него пажем. И вот я паж. Милорд зовет меня «малыш».

Алан улыбался, ласково прижимая к себе ребенка.

— Что-то непохоже такое на Саймона, — заметил он. — Ты любишь милорда?

— Да, сильно люблю, как своего папу.

Седрик помолчал, чтобы слушатели могли сполна оценить всю важность того, что он еще собирался им сказать.

— Я сидел у милорда на коленях, — гордо и чуть ли не торжественно сообщил он гостям.