Сборник научно-фантастических рассказов - страница 54

  - Разговорился с этим забавным русским, Иса. Его английский ужасен, но даже на нем он умудрялся выражаться весьма загадочно и многозначительно.

  - Он мне не показался забавным, - сказала Иса, - Вряд ли ты мог заметить, но он поразительно похож на тебя. Я даже на какое-то мгновение испугалась, что тебя им подменят. Смотри, он все еще смотрит на нас!

  Питер глянул в окно. Недавний собеседник, действительно, все еще стоял у лотка и неотрывно провожал внедорожник взглядом. Иса вздохнула.

  - Я все больше убеждаюсь, что эта поездка - не самая лучшая идея. Вы все русские - безумцы. Мне надо было прочитать "Братьев Карамазовых" до того, как я за тебя вышла замуж.

  - Так я же и посоветовал тебе их прочитать после свадьбы, - улыбнулся Питер.

  Женщина вздохнула.

  - Покажи, что купил.

  Питер вытащил иконку из пакета.

  - Полюбуйся, Иса, это новый русский святой....

  Лето. Москва.

  Климов сам не знал, что его принесло на "Белорусскую". Переодевшись в только что купленный секонд-хенд и сунув старую одежду в урну, он спросил время у кассирши. Понял, что до встречи еще два с половиной часа, которые надо чем-то занять. Несмотря на страшную усталость, события последних дней вызвали у него такой выброс адреналина, что оставаться на месте было никак невозможно. Климов заглянул в соседнюю парикмахерскую, где мужественная парикмахерша состригла и сбрила с него канавы, проселки, переход через границу и страшный беспамятный перелет в Москву. Алексей посмотрел в зеркало и увидел там вполне пригодного к выходу на московскую улицу человека. Дошел до метро, проехал один перегон от "Новослободской" и вышел в вечный ремонт перед вокзалом.

  И увидев треугольное здание за Николой Чудотворцем, сообразил, куда пришел. Ноги уже сами дотащили его к входу в Госпиталь.

  Дождливый день совсем не походил на летний и до боли напоминал тот вечер в начале октября. Алексей повернулся и остолбенел. Кошелев стоял на том же месте в том же пальто и с тем же плакатом. Только без шапки. Скользнул не узнающим взглядом по Климову. Опять со злобой уставился на витрину.

   "А вдруг ничего не было? Вдруг все случившееся - кошмар, привидевшийся мне за пару секунд?" - в ужасной надежде обомлел Климов. Вот сейчас из-за угла выйдет Артём, веселый и живой. Климов посмотрел в сторону, куда глядел пикетчик, и увидел за витриной ростовой портрет Васятки. Художник изобразил анчола на фоне садящегося среди дальневосточного редколесья солнца. За головой нарисованного Васятки ненавязчиво проглядывал светящийся ореол. Ефремов изображался взрослым, но выражение его лица больше напоминало младенческое с незамутненной и почти бездумной чистой радостью бытия. С готовностью к встрече с людьми.

  - Любуетесь?

  Климов обернулся.

  - Отец? - еще раз спросил его богато одетый господин в хорошем расположении духа, выходящий из дверей Госпиталя. На Алексея пахнуло дорогим алкоголем.

  Климов кивнул. Господин остановился. Улыбнулся.

  - Я часто тут вижу родителей детей, которые в Госпитале лечатся. Или лечились. Матери с портретом разговаривают, благодарят, некоторые даже на колени перед ним падают. А отцы молча стоят, вот как Вы, смотрят, пытаясь разгадать тайну этого человека. А загадки-то на самом деле никакой нет. Просто он - обыкновенный святой.

  Господин помолчал, видимо, ожидая реакцию Климова. Алексею даже показалось, что его непрошеный собеседник пару раз слегка повернулся перед ним, меняя ракурс. Надеясь, что Климов его узнает. Не дождавшись, господин опять заговорил.

  - Его определенно канонизируют. После смерти, разумеется. Вы знаете, конечно, что он живет весьма аскетично, довольствуется малым. При его нынешнем влиянии мог бы стать богатейшим человеком в мире. Но Васятка абсолютно равнодушен к деньгам.

  Господин с многозначительной задумчивостью посмотрел на витрину, потом на Климова.

  - Я по заказу Фонда социальных исследований при ВШЭ пишу книгу о философии и этике Василия Ефремова. Основная идея, которую я там пытаюсь обосновать - что этические законы едины для всех разумных. Это - не красивая фраза, а вполне доказуемое утверждение. Скажем, Золотое правило этики никакого отношения к физиологии разумных, количеству полов у них, способу размножения не имеет. Все разумные рано или поздно должны прийти к нему, как всеобщему нравственному закону, который, в конечном счете, заменит законы писаные.