Сборник "Паровозы и драконы" [2 книги] - страница 15
На эту реплику Рей только открыл рот. И закрыл его.
— А вам случайно Ричард Гринривер не приходится родственником?
— Ох, а ты, я смотрю, не так туп, как кажешься. Он мой пра пра пра пра… Короче, родственник.
— Оно и видно. Такая же мразота, — реплику про возраст незнакомца Рей решил проигнорировать, чисто для душевного спокойствия.
— Что ты сказал?
— Черты у вас, говорю, семейные! — соврал Салех.
— Ага, порода у нас такая, у всех красота мужская сильна! — Салех подавился воздухом. Незнакомец больше напоминал какое-то земноводное, нежели человека, и, видимо, имел совершенно чудовищное самомнение. — Короче, Салех, несмотря на то, что ты мне не нравишься, вынужден признать, что ты психологически устойчив, хотя я не исключаю что твою тупость я принял за сдержанность. Людьми командовать способен. Опыт имеешь. Так что быть тебе старостой курса. Пистолет тебе выдать?
— У меня свой есть. А зачем?
— Вдруг тебя всё достанет, и ты застрелишься? Порадуй старика.
— А вы не опасаетесь, что я вам сейчас голову проломлю?
— А ты попробуй, — спокойно отозвался собеседник.
Салех решил, что у него скоро случится передозировка Гринриверов, и решительным движением закрутил колпачок фляги.
— Эй, погодь, да не горячись ты, совсем шуток не понимаешь… — с жалобным видом круглый человек облизнулся.
— Совсем не понимаю. День у меня трудный вышел. Да и нога побаливает…
— Короче, служивый. Сделка у меня для тебя есть, я беру твоего коня на постой в университете, с кормежкой по высшему разряду, как для племенного рыска, а ты мне оставляешь коньяк.
— Не пойдет. У меня нет коня!
— Хорошо, раз так… Я тебе отдаю ее!
На стол рухнула непонятно откуда взявшаяся булава.
— Ээээ…
— Булава силы и власти!
Указанная булава была покрыта толстым слоем ржавчины.
— Она типа волшебная, да?
— Конечно, нет! Ты меня за ненормального держишь, менять волшебное оружие на фляжку коньяка?
— И зачем она мне?
— Как зачем? Людей бить, ты же форменный душегуб. А тут такой знатный инструмент!
Инструмент был старше Салеха минимум на сотню лет.
— Да мне как бы кулаками сподручнее. Да и у меня есть, вот… — Рей покрутил тесаком и убрал его обратно в сапог.
— Хорошо, мое последнее предложение! Вот!
Монета, старая, медная, одна штука.
— Да вы издеваетесь!
— Да чтоб тебя, ладно, уломал, черт языкастый, дам тебе совет, дельный, очень дельный. Который тебе поможет!
— Эм… Хорошо.
— Фляга вперед!
Салех уже изрядно устал от этого разговора. К тому же флягу можно купить и новую. Потому и протянул требуемое.
— Перед смертью филин летит! — провозгласил незнакомец таким тоном, словно сказал какую-то великую мудрость. Которая больше напоминала великую ахинею, но все же…
— Я могу идти? — с надеждой уточнил Рей.
— Ага, катись.
Какая-то неведомая сила подбросила Салеха с места и вытолкала за порог. Дверь с грохотом захлопнулась.
— Мистер Салех, где вас черти носят?
Ничего не понимающий бывший лейтенант с выражением полного охреневания уставился на Ричарда. Тот выглядел изрядно раздраженным.
— Так я был у кого-то из приемной комиссии… В кабинете…
— В каком кабинете, Салех, вы о чем?
— Да вот… — Рей оглянулся и непонимающе уставился на каменную кладку.
— Тут была дверь…
Ричард подошел к своему компаньону и подозрительно его обнюхал.
— Вы где были? Объясните человеческим языком.
— Так нас от выхода позвал какой-то мерзкий старик, круглый весь, он попросил торопиться, так как кого-то давно не кормили, и это может быть опасно, потом он выпрашивал меня, у себя в кабинете, про род занятий, задавал какие-то странные вопросы и сказал, что он твой много раз прадедушка.
— Я ничего не видел! Салех, вы точно ничего тайком от меня не принимали?
— Нет…
— Чертовщина какая-то. Как выглядел этот человек?
Рей описал внешность незнакомца.
— Хм…
— Клянусь могилой матери, это был твой родственник! Вы даже, сука, хмыкаете одинаково, одинаково относитесь к людям, и даже говорите одними и теми же словами! Особенно про коньяк!
— Так, так, помедленнее. К кому мы одинаково относимся? К каким людям? И причем тут коньяк?
— Что ты, что он сказали мне те же самые фразы при знакомстве, на моей памяти только ты настолько отбитый, чтобы мне, мне(!) говорить, что я, сука, стремный и что мне надо сдохнуть при такой внешности. И этот коньяк, на предложение его охладить он назвал меня моральным уродом!