Сборник стихов и баллад - страница 3
в стихах, ничего не тая;
Но чтоб не испортить балладу,
такую, как пелись встарь,
Писать про звезду не надо,
что доктора был то фонарь.
ОБЩЕСТВО НА СТАНИСЛАВЕ
С Горы Столовой я, зовут
меня Правдивый Яков;
Всегда я правду говорю, —
вам это скажет всякий.
Я попросту вам расскажу
о диспуте-расправе
В ученом горном обществе
у нас на Станиславе.
Скажу сначала, что нельзя
нам кулаком своим
Для подтвержденья наших слов
«вправлять мозги» другим.
В ученом обществе нельзя
всех спорящих коллег
Полосовать до синяков
и превращать в калек.
Собранья наши чинно шли
шесть месяцев вначале,
Все мирно разговор вели
и в спорах не кричали,
Покуда Браун не пришел
с какими-то костями, —
Близ дома Джонса он нашел
их у забоя в яме.
Доклад нам Браун прочитал
и, кости те измеря,
Из них составил напоказ
неведомого зверя,
Но Джонс тут слова попросил
и закричал со стула,
Что это кости от его
издохнувшего мула.
На это Браун возразил
с улыбкою умильной,
Что очень жаль, коль он разрыл
у Джонса склеп фамильный.
В ответах очень ядовит
невозмутимый Браун,
И знатоком себя он мнит
всех допотопных фаун.
Ученому нехорошо,
взяв для доклада слово,
Публично называть ослом
ученого другого.
Но и тому нехорошо,
кого ослом назвали,
Швырять обломками скалы
в кого попало в зале.
Тут настоятель Эбнер встал —
к порядку дня с поправкой,
Но получил удар в живот
куском породы плавкой.
Он растянулся на полу,
свернувшись, без движений,
И дела не было ему
до всех дальнейших прений.
Затем не только кулаки,
но с руганью сверх меры
Пошли в ход даже костяки
палеозойской эры;
Попал и Томпсон в кутерьму,
и кто-то в общей буче
Вдруг череп мамонта ему
с размаху нахлобучил.
Изложенное мной могу
я подтвердить присягой;
Правдивый Яков я с Горы
Столовой — скажет всякий.
Я попросту вам сообщил
о диспуте-расправе
В ученом горном обществе
у нас на Станиславе.
>[Станислав — река в Калифорнии.]
КОНСЕПСЬОН ДЕ АРГЕЛЬО
I
Средь холмов от моря близко —
крепость странная на вид,
Здесь обитель францисканцев
память о былом хранит.
Их патрон отцом вдруг крестным
городу чужому стал,
Ангел ликом здесь чудесным
с ветвью золотой сиял.
Древние гербы, трофеи
безвозвратно сметены,
Флаг чужой парит здесь, рея
над камнями старины.
Бреши и рубцы осады,
на стенах их много тут,
Только на мгновенье взгляды
любопытных привлекут.
Нить чудесно-золотую
лишь любовь вплести могла
В ткань суровую, простую, —
та любовь не умерла.
Лишь любовь та неизменно
оживляет и сейчас
Эти сумрачные стены, —
слушайте о ней рассказ.
II
Здесь когда-то граф Резанов,
русского царя посол,
Возле амбразур у пушек
важную беседу вел,
О политике с властями
завязал он разговор,
Обсуждая вместе с ними
о Союзе договор.
Там с испанским комендантом
дочь красавица была,
Граф с ней говорил приватно
про сердечные дела.
Обсудили все условья,
пункт за пунктом, все подряд,
И закончилось Любовью
то, что начал Дипломат.
Мирный договор удачный
граф с властями завершил,
Как и свой любовный брачный,
и на север поспешил.
Обрученные простились
на рассвете у скалы,
В путь чрез океан пустились
смело Русские Орлы.
III
Возле амбразур у пушек
ожидали, вдаль смотря,
Что жених-посол вернется
к ним с ответом от царя.
День за днем дул с моря ветер
в амбразуры, в щели скал,
День за днем пустынно-светел
Тихий океан сверкал.
Шли недели, и белела
дюн песчаных полоса,
Шли недели и темнела
даль, одетая в леса.
Но дожди вдруг ветер свежий
с юго-запада принес,
Зацвело все побережье,
отгремели громы гроз.
Изменяется погода,
летом — сушь, дожди — весной.
Расцветает все полгода,
а полгода — пыль да зной,
Только не приходят вести,
писем из чужой земли
Коменданту и невесте
не привозят корабли.
Иногда она в печали
слышала безгласный зов,
«Он придет», — цветы шептали,
«Никогда», — неслось с холмов.
Как живой он к ней являлся
в плеске тихом волн морских.
Если ж океан вздымался —
исчезал ее жених.
И она за ним стремилась,
и бледнела смуглость щек,
Меж ресниц слеза таилась,
а в глазах — немой упрек.
И дрожали с укоризной
губы, лепестков нежней,
И морщинкою капризной
хмурился излом бровей.
Подле пушек в амбразурах
комендант, суров и строг,
Мудростью пословиц старых
Дочку утешал как мог.
Много их еще от предков
он хранил в душе своей,
Камни самоцветов редких
нес поток его речей: