Сборник "Святые Отцы о молитве и трезвении" - страница 13

12) Господь многое совершал, чтобы показать нам пример. С тем же намерением Он и молитвы многие совершал. Когда ученики приступили к Нему и просили Его научить их молиться (Лк. 11, 1); что надлежало ему сделать, скажи мне? — Не научить их молиться? Но Он затем и пришел, чтоб возвесть их во всякое любомудрие. Но если надлежало научить молитве, то надлежало и Самому молиться. Скажешь, что это можно было сделать и словом одним? Но учение словами не так сильно действует на обучаемых, как учение делами. Почему Он и учит их молитве не словами только, но и Сам делает тоже, молится по целым ночам в уединенных местах, научая нас и внушая, когда намереваемся беседовать с Богом, бегать шума и молвы житейских, и удаляться в пусто место, приспособляя притом к молитве не место только, но и время. Пустынь — не гора только, но и какое либо жилище, недоступное для шума. Также когда благословлял Он хлебы, то воззрев на небо, помолился (Мр. 6, 41), чтоб научить нас не прежде вкушать от трапезы, как по возблагодарении создавшего плоды Бога [1, 187],

13) Правость и чистоту жизни ничто так не может установить и утвердить, как частое бывание здесь в храме, и усердное слушание Слова Божия. Ибо что пища для тела, то для души научение божественными словесами. «Не о хлебе единомъ живъ бываетъ человек, но о всяком глаголе исходящем из уст Божиих» (Втор. 8, 3), Почему и не причащение сей трапезы производит своего рода голод. И Бог угрожает им и наводит его, как наказание и кару. «Послю, говорит Господь глад на землю, не глад хлеба, ни жажду воды, но глад слышания слова Господня» (Амос. 8, 11). Как же после сего не неуместно будет, для отстранения глада телесного, все делать и предпринимать, а душевный глад самим себе добровольно причинять, тогда как он гораздо бедственнее первого, — настолько, насколько в важнейшем терпится и ущерб от него. Прошу же вас и молю, не будем устроять против себя такого злого навета, но всякому другому делу и занятию будем предпочитать пребывание здесь (в храме). Ибо скажи мне, что можешь ты приобрести такого, что могло бы равняться вреду и для тебя и для дома твоего от оставления церковного собрания? Хотя бы ты нашел сокровищницу, всю битком наполненную золотом, и ради того не пришел сюда, — все больший потерпишь ты вред, — настолько больший, насколько духовное ценнее чувственного. Того хоть бы и много было, и оно отвсюду больше и больше стекалось, — не велико дело; потому что оно не будет сшествовать нам в тамошнюю (загробную) жизнь, не преселится с нами на небо и не предстанет пред страшным престолом, а почасту даже и прежде кончины оставляет нас и разслывается, если же и остается в наших руках до конца жизни, всячески самою кончиною отъемлется у нас. А духовное сокровище есть неотъемлемое стяжание, — всегда сопутствует нам, последует за нами при переселении отселе, и пред престолом Судии подает нам великое дерзновение [1, 800—1].

14) Двоякий получаем мы плод от бывания на церковных собраниях. Не то только бывает плодом сего, что мы души свои напаяем божественными словесами, но еще и то, что мы чрез то врагов своих покрываем крайним стыдом, а братьям нашим доставляем утешение и оживление. — Ибо когда, подошедши к сим священным дверям, увидит кто, что собравшихся немного, тотчас охлаждается и в том усердии ко храму, какое имел, поддается припадкам разленения и расслабши совсем, удаляется прочь от церкви; а когда увидит, что отвсюду со всем усердием спешат в церковь и стекаются на служение Богу, тогда, хотя бы он был самый нерадивый и беспечный, это видение усердных возжигает и в нем равное усердие. Ибо если камень о камень тромый скоро извлекает искру, если и тогда, как камень холоден, а огонь горяч, соударение их, побеждает естество;—то, если с камнем это бывает, не тем ли паче будет с душами, когда они одна о другую станут тереться и взаимно согреваться огнем духа? [1, 801].

15) Муж глава жене (Еф. 5, 23), а жена помощница мужу. Итак глава да не решается без тела своего ятися пути, ведущего к сему священному месту, и тело да не является здесь без главы, но да входят сюда и глава и тело, имея с собою и чад своих. Ибо если приятно видеть дерево с отростками от корня его, тем паче приятно видеть человека, имеющего при себе дитя, как отрасль от корня своего. И не только приятно это, но и благотворно и похвально. Благотворно для собравшихся, в том смысле, как сказал я выше; похвально для родителей и служителей слова: ибо и земледельцу мы дивимся не тогда, когда он обрабатывает землю, не раз уже обработыванную, но тогда, когда он взяв землю непаханную и незасеванную, всякое об ней прилагает попечение, чтоб сделать ее плодоносною. Так и св. Павел действовал, в честь себе ставя — проповедывать Евангелие не там, где именовася уже Христос, а там, где не именовася. Ему и мы будем подражать, и в возращение церкви, и для нашей собственной пользы [1, 802].