Сброшенный корсет - страница 50
Но вот песня закончилась. Генерал отослал музыкантов, перерыв для куренья и закусок. Когда мы остались одни, он еще раз поднял руку.
— Я чуть было не забыл о главном. Наша талантливая бравая Маргита здесь…
Валери и Эрмина обменялись тревожными взглядами.
— Пардон, Ваше Превосходительство, Минка! — прервала принцесса своим грудным голосом, и на сей раз была услышана.
— Прошу прощения! Минка… Во всяком случае, эта милая маленькая пташка… жизнь дает ей шанс… — он сделал большой глоток шнапса и выглядел при этом очень растроганным, — этот хорошенький ангелок… мне не хватает слов. — Он обратился к сыну: — Габор, у тебя лучше получится, — и залпом осушил свою рюмку.
— Как прикажете, папа́, — Габор поклонился, улыбнулся всем, а я, сгорая от любопытства, упорно рассматривала свой браслет.
— Мой дядюшка, комендант полка, — начал Габор, — никак не возьмет в толк, что здесь в Эннсе я самый лучший наездник, лучше всех его господ. На будущий год осенью я закончу военную академию и стану лейтенантом. И что, слышу я, произойдет при вступлении в должность? Вам ставят в пример унтер-офицеров, которым следует подчиниться. Эти господа, говорят вам, уже двадцать лет учат верховой езде, а стало быть, вам целый месяц надо молчать и только слушать. А если кто выскажет свое мнение, того посадят под арест.
К нашему удивлению, капитан Шиллер открыл рот:
— Слушать никогда не повредит, — лаконично заметил он.
— Моим учителем верховой езды был мой знаменитый папа́, — гордо сказал Габор. — И я слушаюсь только его.
— Замечательно! — Эрмина отпила немного вишневого ликера. — Но не мог бы ты объяснить, к чему клонишь?
— Конечно, дорогая тетушка. Я поспорил со своим дядюшкой, что научу любого дилетанта скакать рысью, галопом, а также элегантно преодолевать барьеры, причем гораздо быстрее, чем любой из его учителей.
— К какому сроку?
— Ко дню рождения кайзера, 18 августа.
— До него осталось всего пять недель, — воскликнула Валери.
— Пять или три, — с облегчением воскликнула Эрмина, — у меня гора свалилась с плеч. Я опасалась, что твое пари имеет отношение к нам.
— Оно и имеет, — мягко заметил Габор.
Эрмина закрыла веер.
— Нынче после обеда мы уточнили условия. Дядюшка хочет спорить наверняка. Он хочет обучить верховой езде даму, которая никогда еще не садилась на лошадь.
— Но это не одна из нас! — с ужасом воскликнула Эрмина.
— Одна из вас, с вашего позволения, — ответил Габор с обаятельной улыбкой. — Папа́ тоже участвовал в нашем совещании, и он абсолютно убежден, что… наша милая барышня была бы самой подходящей кандидатурой.
Так вот каков план! Я стала пунцовой. Никакого обручения. Уроки верховой езды. О Господи!
У Эрмины перехватило дыхание.
— Выбрось это из головы, — воскликнула она возмущенно. — Моя Минка хорошо образованная юная дама, и осенью она отправится в пансион. Я не потерплю, чтобы она оказалась втянута в ваши безумные пари.
— Но, Эрми, дорогая, — благодушно воскликнул генерал.
— Нет! Никогда! Вы полагаете, я привезла ее в Эннс, чтобы отдать вам на съедение?
— Совершенно справедливо, — вступилась за меня Валери своим грудным голосом. — Забудьте о ребенке. Это исключено.
— К сожалению, мы не можем! — одновременно воскликнули Габор и генерал.
— Это почему же, позвольте спросить?
— Потому что… — и оба господина обменялись заговорщицкими взглядами, — иначе мы потеряем целое состояние!
— Дядюшка выплатит нам пятьсот пятьдесят гульденов, если до дня рождения кайзера я сумею научить нашу барышню верховой езде, — объявил Габор, — а если не смогу, неважно, по какой причине, то я должен выплатить ему эту сумму. Вот так обстоит дело. Мне очень жаль.
— Пятьсот пятьдесят гульденов? — в ужасе повторила Валери. — Столько зарабатывает мой Эди за целый год.
— Ты поставил на мою Минку, не спросив у меня разрешения? — возмутилась Эрмина. — Каким образом мы оказались втянуты в эту историю?
— Это была чистая необходимость, как говорится.
— Какая дерзость!
— Мой дорогой Габор, — голос принцессы стал на октаву ниже, — ты когда-нибудь видел образованную барышню верхом на лошади?
— Нет, пока нет.
— И вряд ли увидишь, — сказала Эрмина со значением, — воспитанницы императорского пансиона — это тебе не драгуны.