Сброшенный корсет - страница 67

— А сейчас я покажу вам нечто особенное, — сказал он с таинственным видом, после того как поприветствовал, поцеловал и погладил не меньше двадцати лошадей, как своих старых друзей, — знаменитого Гадеса. Вы уже слыхали о нем?

— Я, да. А Минка еще нет. Так что расскажи.

Габор остановился перед королевским вороным, который от радости сразу же заржал.

— Он принадлежит моему дядюшке, коменданту полка. Я знаю его с самого детства. Угадайте, сколько ему лет?

— Пятнадцать, — сказала я.

— Нет.

— Старше или младше?

— Старше.

— Двадцать? Нет? Двадцать пять? Тоже нет?

Постепенно я стала казаться себе дурой. Но Габор смотрел на меня сияющими глазами.

— Ну, продолжайте. Сейчас угадаете.

— Тридцать? Опять неверно? Тридцать пять?

— Тридцать пять. Верно. И видите — он абсолютно свободен. И он здесь весьма уважаемая персона… Если две лошади повздорят друг с другом, лишая ночного покоя остальных, знаете, что он тогда делает?

— Нет, не знаю.

— Он ведет себя как вахтенный офицер. Сперва встает на дыбы, затем направляется к драчунам, высказывает все, что он о них думает, и в конюшне устанавливается мир и покой. Трудно поверить! Но его все слушаются. Занятно, не правда ли? И у животных есть свое начальство.

— Надеюсь, он не выйдет из стойла, — сказала я, отступив назад. Этот Гадес был просто огромным.

— Не бойтесь, — Габор встал передо мной, заслоняя от лошади, которая с явным удовольствием и громким хрустом пережевывала кусок сахара. — Он вам ничего не сделает. Но сразу хочу предупредить вас — никогда, никогда не вставайте позади лошади. Лошади пугливы. Если их что-то напугает, они лягаются. Удар копытом может оказаться смертельным. Так что никогда не вставайте позади лошади. И позади Ады тоже. Это золотое правило номер один. От этого зависит ваша жизнь.

— Ну это она запомнит, — заверила Эрмина. — Как не забудет и того, что в конюшне надо говорить тихо.

— Все что угодно, только не крик, — подтвердил Габор. — Лошади любят независимых людей. Наш конюх Пука излучает такой покой, что просто диву даешься. Сидя верхом на Зевсе, с дудочкой в руке, — справа в поводу Ада, слева Аполлон, — он пробирается с ними сквозь невероятную городскую сутолоку, и животные идут вместе с ним, спокойно, без опаски. Так что неизменное дружелюбие и спокойствие. Никакой суматохи, никакой спешки, говорить с лошадьми, как с малыми детьми, твердо, но с любовью. Это золотое правило номер два.

В самом деле, в конюшне царила приятная тишина, изредка прерываемая тихим пофыркиванием. Мы на цыпочках прошмыгнули через дверь с двойной обивкой, защищавшей от внешних шумов. И перед стойлами всегда должен быть покой. Это железный закон в кавалерии.

— Мы все здесь в Эннсе помешаны на лошадях, — сказал Габор, с улыбкой обернувшись в мою сторону. — Как знать, сударыня, может, в вас мы обретем нового члена нашего содружества? Как вы полагаете?

Я покраснела.

Я так вовсе не думала, хотя Ада мне сразу понравилась. Она была просто загляденье. Не слишком высокая, превосходных пропорций, настоящая красавица среди лошадей, с блестящей каштановой шерстью, черной гривой и черным хвостом. У нее были веселые умные глаза; завидев нас, она не оскалилась и не встала на дыбы. Нет, она встретила Габора и Эрмину приветливым фырканьем, меня же с интересом обнюхала.

Что я могу сказать? Приятного чувства я не испытывала. Огромная лошадиная голова прямо перед самым моим лицом. Меня так и подмывало грациозно упасть в обморок. Но я не сделала этого, потому что видела давеча, как у одной лежавшей в обмороке женщины разрезали шнуровку корсета, спасая от удушья… и женская фигура стала вдруг вдвое толще. Нет, об этом нечего и думать. Выстоять и выказать храбрость. Но глаза я все-таки закрыла.

Габор засмеялся:

— Не бойтесь! Ада ничего вам не сделает. Скажите ей что-нибудь ласковое. Сделайте комплимент. Правда, Ада? Ты ведь любишь комплименты? Что ты скажешь этой красивой барышне, которую я тебе привел? Да, она тебе нравится. Кому же она не понравится… стоп! Отпусти! Ах ты паршивка! Это уже чересчур!

Я открыла глаза и увидела, как Габор вырывал поля моей белой соломенной шляпки из зубов Ады. Но что толку! Теперь ее заинтересовал мой шейный платок. «Сейчас она укусит меня в шею», — подумала я. И глаза мои снова закрылись. Я ощущала бархатные ноздри Ады на своей шее. Потом ее теплое дыхание, толчками, как из бурдюка… непривычное чувство… даже приятное.