Сброшенный корсет - страница 73

стр.

Я уже говорила, что мой дядюшка ежедневно совершал прогулки верхом, чаще всего около пяти, до того как в отеле начиналась вечерняя кутерьма. Это его единственная отрада, любил он повторять. Он еще ни разу не видел меня верхом на лошади.

Тем больше было его удивление. Глаза его загорелись.

— Минка, — воскликнул он, — не могу поверить! Она и впрямь сидит в седле, как заправский драгун, и улыбается, и делает вид, словно всегда это умела.

— Она умеет гораздо больше, — ответил генерал. — Мой дорогой Луи, у малышки есть перец в крови. Мчится галопом, как настоящий венгерский ребенок, выросший в степи. Хотите посмотреть? — И, не дожидаясь ответа, он состроил наводящую ужас гримасу, проревел «Марш, марш! Урра-аааа!» и сорвался с места.

«Только не опозориться», — пронеслось у меня в голове. Я дала Аде знак, и мы припустили вдогонку. Словно в дикой погоне, мы покинули тихую долину и свернули на широкую дорогу для верховых. Мы неслись вперед, деревья мелькали справа и слева, копыта цокали по твердому грунту. Меня растрясло так, что все печенки отшибло, но я уже обрела сноровку. Я сидела в седле, и довольно уверенно. И когда генерал поднял наконец руку — казалось, прошла уже целая вечность, — мне без труда удалось остановить Аду. Дядюшка Луи, который скакал вслед за нами, расточал мне похвалы. Габор сиял от гордости, а Зольтан фон Бороши, бросив на меня испытующий взгляд, изрек:

— Прекрасно! Браво, Маргита! Так держать!

Но на следующий день, тоже на выезде, он то и дело придирался, то же было и в манеже, я опять делала все неправильно, все не так.

Эта суббота после первых похвал была крайней точкой падения за все мое обучение. Шел одиннадцатый день занятий.

Генерал был в мрачном настроении. Невыспавшийся, с красными глазами, с бледными мучнистыми щеками — вчера он опять праздновал в separée до полуночи. А погода была предгрозовая, духота, воздух заряжен электричеством, Ада была невнимательна, я сразу дала два неверных посыла. Этого было достаточно!

— Стоп! — прорычал Зольтан фон Бороши так, что стены задрожали. — Она что, с ума сошла? — Он устремился ко мне и вырвал повод. — Еще чуть-чуть — и эта бестия дала бы моей Аде шпоры. Что она себе позволяет! — Он уставился на меня своими горящими татарскими глазами, поднял руку, и я подумала, что сейчас он ударит меня. Однако я не отклонилась, а умница Ада не испугалась, что было равносильно чуду при таком мощном окрике.

И в этот самый момент разразилась долгожданная гроза. Стало темно, как ночью. От мощного порыва ветра захлопнулись окна. Блеснула молния, раздались раскаты грома, и тут же по крыше забарабанил дождь; казалось, начался второй потоп.

Зольтан фон Бороши отпустил повод и бесцеремонно отвернулся от меня. А когда гроза затихла, он снова обратился ко мне и продолжил, как ни в чем не бывало, свою проповедь.

— Представь себе, — громыхал он, будто я была глухонемой, — на спине у лошади сидит некто, подающий ей знаки. Как может сосредоточиться животное, чтобы понять, что же наконец хочет человек? Оно что, должно подумать, идти ему налево или направо? Лошадь — не профессор. Она всегда старается изо всех сил. А тут люди начинают ее мучить, вонзая ей шпоры между ребер. Чтобы я больше никогда этого не видел! Ненавижу насилие!

Его глаза пронзали меня насквозь. Я молча выдержала этот взгляд.

— На сегодня хватит. Слезай. — Он не стал помогать мне слезть с лошади. Тогда Габор бросился ко мне, поставил на землю и тайком крепко пожал мне руку. — Пусть она постоит и внимательно послушает. Человечество обязано культурой только лошади. А мы так высокомерны — смешные, бессильные карлики. Кто таскал тяжелые грузы? Кирпичи для домов? Опоры для мостов? Камни для соборов? Уголь из шахт? Кто вкалывал до полусмерти? С кровавой пеной у рта? Угадай с первого раза! Без лошадей, без их доброго нрава, без этой силы и терпения у нас не было бы Эннса. Не было бы городской башни. Мощеных улиц. Не было бы нового бульварного кольца в Вене, Оперы, не было бы Хофбурга. И Собора святого Стефана. Не было бы Шенбрунна. Без лошадей не было бы цивилизации. Понятно? Человечество всем обязано лошади. Надо помнить об этом, прежде чем обидеть бедное животное!