Счастье после всего? - страница 14

Судья снова посмотрел на часы.

— Я принял решение.

Он долго и глубоко вздохнул. Потянулся головой к одному плечу, потом к другому, растягивая шею как боксер, и наклонился вперед в своем кресле.

— Я председательствую в этом суде двадцать семь лет. И за эти двадцать семь лет видел самые разные человеческие поступки, встречал мужчин и женщин настолько низких и подлых, настолько потерявших совесть, что назвать их людьми было бы снисхождением, если не ошибкой. Но сегодня побит рекорд. — Судья хмыкнул, снял очки и вытер лицо платком. — Мистер Тисдейл. Вы раскрыли свое состояние, поклялись под присягой, что ваши сведения истинны, и по доброй воле согласились отказаться от прав на любое не указанное в этом списке имущество. Это ваша подпись под контрактом, мистер Тисдейл, или нет?

Роджер кивнул.

— Да, ваша честь. — Голос был едва слышен.

— Вы просто отвратительны, мистер Тисдейл. Вы достойны того, чтобы все потерять.

Я замерла в ожидании «но».

Его не последовало.

— Доставьте мистеру Слаадку документы на ваши счета и другое имущество в течение сорока восьми часов. Если они будут доставлены на десять минут позже, я арестую вас за невыполнение требований суда, поэтому пунктуальность в ваших собственных интересах. Два дня, джентльмены. Это мое решение. — Судья ударил молотком по столу и встал, собираясь уйти.

Омар повернулся, чтобы обнять меня, но тут подскочил Роджер.

— Не может этого быть! Не может! Потаскуха проклятая!

Слоан пытался урезонить его, но безуспешно. Омар шагнул вперед, заслоняя меня, но Роджер обежал его сбоку, бешено молотя руками.

— Потаскуха! Потаскуха поганая!

Он втянул щеки и откинул голову. Я увидела плевок у себя на рукаве.

— Пристав! — крикнул судья. — Немедленно задержите мистера Тисдейла.

Плотная женщина с медными кудрями шагнула к нему, положив руку на пистолет.

— Факт вашего содержания под стражей ничего не меняет, — сказал он Роджеру. — Сделаете необходимые распоряжения мистеру Слоану, чтобы мы могли проконтролировать перемещение денежных средств. У вас сорок восемь часов, — он взглянул на часы, — то есть уже сорок семь и сорок пять минут.

Пристав взяла Роджера выше локтя и хотела увести, но он вывернулся.

— Проклятая потаскуха! — орал он, выгибаясь дугой в мою сторону.

Пристав завернула ему руки за спину, надела пару блестящих наручников. Он вырывался, бился, как бешеная собака, и кидал на меня яростные взгляды, пока его не вывели наконец за дверь.

Омар повернулся ко мне. Меня трясло, но он был совершенно невозмутим.

— С вами все в порядке?

— Со мной все отлично, — сказала я, и это была чистая правда. — Все просто прекрасно.

— Мои поздравления, мисс Райан. — Он протянул руку и подмигнул мне.

— Спасибо, мистер Слаадк.

— При других обстоятельствах я бы напросился на обед, но через полчаса у меня встреча с новым клиентом и, боюсь, надо еще переодеться.

— Зачем?

Он распахнул пиджак и показал мокрую от пота рубаху.

— Вот почему юристы носят пиджаки.

— Даже так?

Мысль о полученном богатстве таилась на самом краю сознания, припрятанная для будущих наслаждений, как кусок шоколадного пирога на дальней полке холодильника. Мне хотелось кружиться волчком, прыгать и кричать в небо: «Я богата! Богата!!» Но не здесь, не сейчас, не в этом месте, оскверненном моим бывшим мужем.

Мы с Омаром вместе вышли из зала суда. На скамейке сидела Серфингистка и кусала ногти.

— Уже кончилось?

— Вы сами или помочь? — спросил Омар.

Я сказала, что сама разберусь.

Подошла к ней ближе, так близко, что стало видно миниатюрную татуировку над левой грудью. Сердце, и в этом сердце имя — Роджер.

— Да, уже кончилось. На твоем месте я бы попросила мамочку с папочкой выдавать побольше на карманные расходы, потому что твой дорогой остался гол как сокол.

— Что значит — гол как сокол? — У нее округлились глаза.

Мне стало легко и радостно.

— Значит, что ему очень повезет, если будет хватать денег на автобус.

Я вылетела на улицу, плюхнулась в джип и ехала, ехала, ехала, пока не очнулась на Черном озере. Над ним стоял призрачный туман. Но среди диких гусей, гуляющих в высокой траве, я была одна. Выключила двигатель, сжала баранку и закричала: «ГОСПОДИ! ГОСПОДИ! ГОСПОДИ!»