Счастье приходит дважды - страница 19

— Небольшое преувеличение! — весело хихикнул Димитри, и Оливия, как завороженная, не могла отвести глаз от его губ. — Однако я на самом деле предвижу проблемы с занятостью, если нанесу оскорбление Элени и ее отцу, отказавшись от нее как от невесты. Мы, греки, всегда защищаем честь семьи. Как я уже сказал, наименьшее, что может сделать мой партнер, — разорвать деловые отношения, нанеся беспрецедентный вред империи Ангелаки. Ты можешь согласиться, Оливия…

— Ошибаешься! Я не могу! — выкрикнула она, испуганная перспективой близости с Димитри.

Внутренний голос, как демон-искуситель, нашептывал ей, что она должна согласиться, но разве можно доверять переменчивым чувствам? У нее нет желания снова влюбиться в него.

— Можешь, — уговаривал ее Димитри. — Это не займет много времени. Как только Элени сойдет со сцены, ты исчезнешь отсюда, станешь свободной женщиной и больше никогда не увидишь меня. Неужели тебе трудно сделать вид, что ты любишь меня? — в его голосе зазвучала циничная нотка. — Ведь удавалось тебе притворяться в течение шести месяцев, пока мы были женаты.

Оливия не обратила внимания на последние слова.

— Ты манипулируешь мною.

— Благодарю. Я польщен, — снова сверкнув зубами в ослепительной улыбке, Димитри поднял бокал в ее честь и залпом осушил его.

Оливия смотрела на его влажные, улыбающиеся губы, пытаясь представить, что они снова вместе. Притвориться…

— Как?.. — она схватила свой бокал и поспешно сделала глоток, чтобы избавиться от внезапной сухости во рту. — Как долго может продлиться все это?

— Надеюсь, недели две. Это максимум. Возьми отпуск…

— Я сейчас не работаю, — сказала она и тут же прокляла себя за вырвавшееся у нее признание, потому что Димитри лучезарно улыбнулся.

— Тогда нет проблем, не так ли? Тебе даже не нужно лгать и говорить о чувствах, которые ты якобы питаешь ко мне. Просто иногда бросишь на меня щенячий взгляд или вздохнешь… — он с аппетитом набросился на овощи и в экстазе закрыл глаза. — Блаженство! — восхитился он и, взмахнув черными ресницами, устремил на Оливию горящий взгляд.

У нее возникло неловкое чувство, что не еда, а перспектива заставить ее, Оливию, плясать под свою дудку вызывает у него восхищение.

— Мне так не кажется, — пробормотала она.

— Но это правда. Попробуй, — возразил Димитри, делая вид, что не понял ее.

Он поднес вилку к ее рту. Погрузившись в свои мысли, Оливия открыла рот, прежде чем поняла, что играет ему на руку. Восхитительно вкусная рыба таяла во рту. Пламенный взор Димитри проникал в душу, вызывая смятение чувств. Казалось, будто воздух наэлектризовался и электрические разряды, шипя и потрескивая, соединяют их тела, доводя до роковой вспышки. Чувствуя, что слабеет, она потянулась к бокалу и принялась пить, заметив, что он снова наполнен.

Голова у нее пошла кругом. Она не знала, виноват ли в этом алкоголь или близость Димитри, но единственное, что ей остается, — прервать это интимное свидание, прежде чем она потянется к нему и…

— Оливия.

Она судорожно вздохнула, услышав глубокий голос Димитри. Он нежно прикоснулся к ее щеке, и она против воли закрыла глаза, наслаждаясь трогательной лаской.

— Ты боишься, — тихо сказал он, — что все закончится тем, что мы окажемся в постели?

Оливия широко раскрыла глаза.

— Нет! — солгала она сдавленным голосом.

— Тогда у тебя нет причин отказываться, — заключил Димитри и, спокойно отделив лист артишока, обмакнул его в масло.

Она невидящим взглядом смотрела, как он съел мясистую часть листа и победоносно улыбнулся. От его улыбки кровь закипела у нее в жилах. Он подумал, что она готова стать легкой добычей! Какая самонадеянность! Возможно, на нее действительно подействовали его испытанные методы соблазнения, но она все-таки не поддалась им!

Какое огромное удовлетворение она получит, когда докажет, что Димитри вовсе не такой уж неотразимый, каким себя воображает. Все, что ей нужно, — это помнить, что у него есть по меньшей мере один незаконнорожденный ребенок и что, по его мнению, женщины — просто игрушки, предназначенные для удовольствия.

И она ненавидит его.

Оливия содрогнулась от непритворного отвращения, как будто ей претила мысль проводить время с Димитри.