Счастье™ - страница 38

– Прием! – сказала Мэй. – Вызывает Земля.

– Прости. – Эдвин вернулся в реальность. – Я задумался.

– Да уж вижу. Я, конечно, не самый интересный собеседник на свете, но, раз уж мы проводим вечер вместе, не хочется, чтобы ты каждые пять минут впадал в прострацию.

– А? – Эдвин снова погружался в размышления. Мэй улыбнулась.

– Я хочу сказать, что мы хорошо понимаем друг друга. У японцев есть выражение ah-un, то есть общение без слов, какое бывает у старых друзей и… – Она запнулась. Понятие относилось также и к любовникам.

Эдвин собирался ответить, но что-то привлекло его внимание. Что-то снаружи. Ночная бригада под свет мигалок и вой сирены вешала рекламный щит. Огромный щит, а когда его прикрепили на фасад заброшенного здания, Эдвин прочитал: «Новый уникальный проект Фонда Рори П. Уилхакера!» И забыл про Оливера Рида.

– Интересно, – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к Мэй, – банки еще открыты?

– Уилхакер? – произнесла Мэй. – А у нас не…

– Да, работал у нас уборщиком. Как ты думаешь, – обернулся он к ней, – Первый Национальный на Салливан-стрит еще открыт?

Она посмотрела на часы:

– Думаю, да. По-моему, они работают до одиннадцати. Но только те, что занимаются депозитами и переводом.

– Отлично! – Эдвин допил пиво. – Тогда я побежал. Пока.

И умчался – даже пальто не надел, и уже в дверях сигналил рукой таксисту. Мэй наблюдала его побег с недоумением. Вечер оборвался внезапно. Она не знала, что и подумать. Было обидно. Но хуже всего – чувство вины за то, что она съела так много чизкейка.

– Что ж, – вздохнула она, – хватит с меня женских хитростей, чтобы увлечь женатого мужчину. Разумеется, – сейчас она была сама язвительность, – «мужчину» в самом приблизительном смысле этого слова.

И снова Мэй задумалась: что она вообще увидела в этом дерганом, своенравном, тощем, насмешливом маньяке? И снова ответа не нашла. (И никто никогда не находит. Настоящего то есть.)

– Еще чизкейка! – махнула она официанту, словно раненый солдат, что зовет на помощь. – И побольше!

Выпрыгивая из машины перед Первым Национальным, Эдвин уже знал, как действовать. В такси он перечитал часть рукописи, посвященную органической экономике.

Свои небольшие сбережения – меньше двух тысяч долларов – Эдвин положил на новый счет, потом перевел в конвертируемые первоклассные акции, а затем в краткосрочные казначейские облигации (по 3,94%).

– Деньги поступят только завтра, – предупредила клерк за пуленепробиваемым стеклом.

– Хорошо. У меня ровно сутки, чтобы их прокрутить.

Рано утром Эдвин открыл оборотный счет. Затем вложил прибыль и обналичил все за среднесрочный период. Осторожно играя на разнице времени между Восточным и Западным побережьями, до конца недели Эдвин прокрутил свои деньги туда и обратно пять раз. В понедельник его первоначальная сумма превратилась в восемнадцать тысяч долларов. Во вторник – в сто шестьдесят семь тысяч. В среду составляла шестьсот восемьдесят. В четверг явились агенты ФБР.

Когда он неторопливо добрался до работы, его уже поджидали двое. Оба в стандартных темных очках, черных строгих костюмах, с подобающе мрачными лицами. Представители славного ФБР, чей девиз: «А нам это смешным не кажется».

– Мистер де Вальв, – начал первый, – я агент Нафиг, а это агент Нефиг. (Имена запоминать ни к чему.)

Эдвин бросил пиджак на стол и улыбнулся:

– Вы что, ходите к одному портному?

К сожалению, шутку не оценили. (См. девиз выше.)

– Довольно тесное и скромное рабочее место, – сказал один, оглядывая крохотную каморку, – для миллионера. Не находите?

Черт побери!

– Вот как? – осведомился Эдвин. – Миллион? Я подсчитывал вчера перед сном, но не был уверен, что сегодня уже набежит миллион. В арифметике я не силен, но мне казалось…

– Если быть точным, два с половиной миллиона, – сообщил агент Нафиг.

– Ха! Вот это да! Итак, джентльмены, соблаговолите минутку подождать, я только дерну кое-кого за хвостик и поколочу одного коллегу. Я мигом вернусь, соберу вещи, и мы продолжим разговор где-нибудь еще. Скажем, на борту частного авиалайнера в Южную Пасифику.

– На вашем месте я бы этого не делал.