Счастье в награду - страница 51
— Покажите, что вы делаете.
Негромкая команда прозвучала совершенно неожиданно — и едва ли уместно — среди жестокой хроники чужой славы и смерти.
Но Гален все равно казалось, будто она погружается в сказку.
Они сидели на белоснежном пушистом ковре лицом друг к другу, а между ними, разделенные незримой границей, жили их сказочные королевства. У него правили сухие полицейские отчеты, а у нее — разноцветные лоскутки тканей и куклы. С ее стороны белизна ковра цвела необычными красками и на журнальном стеклянном столике чайные чашки и печенье соседствовали с иголками и нитками.
Часы на белой каминной полке мерно отсчитывали время.
И вдруг рассказчик прервал свою сказку и потребовал показать, чем она занимается. Он смотрел на нее напряженно, выжидающе, как будто ее кукольные платья для него важнее всего на свете — и так останется навсегда…
— Ох… Да что тут показывать? Это же ерунда!
Но Лукас не поверил. Он не мог считать ерундой ту радость, то счастье и чудо, что создавали эти проворные пальцы для неведомых им Бекки, Сары и множества других девочек.
— Вы начинаете с выкройки, — начал Лукас как бы сам про себя. Лейтенант полиции отвлекся от текста своей страшной истории и вспомнил о привычной работе сыщика — пустил в дело наблюдательность. — И насколько я могу судить, все они сделаны вручную. Эксклюзивные модели Гален Чандлер…
Повелевавших женщине оставаться дома и создавать уют в пещере, пока мужчина охотится и добывает еду. Очередной пример полового шовинизма? Возможно. Но почему-то в этот волшебный миг его рассуждения не показались Гален обидными. Вот он сидит перед ней, неотразимый мужчина, и честно признается в своем неумении шить. А кроме того, этот удивительный, сильный человек провозглашает ее, одаренную талантом швеи, второй необходимой половиной древнего единства, задуманного самой природой, в котором женщина важна не менее мужчины. Благодаря его словам Гален самым необъяснимым образом становилась равной с теми потрясающими женщинами, чья гибель явилась причиной ее появления в этой сказке. Между прочим, единственной причиной!
Лукас так и сидел, неуклюже сжимая в пальцах иглу и бархат.
Но Гален уже почувствовала остроту другой иглы, представила, с какой жаждой крови она пронзает податливую, беззащитную плоть. Она даже зажмурилась на минуту, а когда снова открыла глаза, то с беспощадной ясностью увидела непреодолимую бездну, лежащую между королевствами смерти.
— Халаты и пижамы скопированы с тех, которые носят пациенты в больнице, — зачем-то возразила она.
Но Лукас видел и множество других платьев, непохожих на больничные. Кейси недаром называла настоящим произведением искусства те изящные, изысканные наряды, в которые девочки одевали своих Барби перед возвращением домой. Однако слова об оригинальности моделей смутили Гален так, словно ее удивительное мастерство не заслуживает похвалы, являясь чем-то само собой разумеющимся.
— Хорошо, — уступил Лукас. — Тогда поговорим о технических деталях. Вы булавками прикрепляете выкройки к ткани и по ним вырезаете куски нужной формы. Это я понял и так. Но для меня все еще кажется чудом, как вы не путаетесь в них и сшиваете вместе именно те, какие надо.
— Это проще всего.
— Я соглашусь с этим при условии, что вы объясните мне логику, по которой делаете свой выбор. Итак, вы берете два куска ткани и складываете их вместе. А что потом? Покажите мне еще раз!
— Ну, потом, — ее проворные руки двигались легко и уверенно, — вы их скалываете булавками. Затем начинаете шить, причем шов должен отступать от края примерно на четверть дюйма. Видите? Попробуйте сами! Тогда сразу станет ясно, что ничего сложного в этом нет.
Вот так платье сказочной принцессы из пурпурного бархата пересекло границу между королевствами кукол и смерти. А вместе с ним и острая блестящая иголка.
Лукас взял бархат с иголкой, и Гален вспомнила, как легко, осторожно он снимал снежинки с ее волос и заставлял превращаться ледяные слезы в легкие облачка пара, улетавшие в ночную тьму. Такие ловкие, умелые руки. Сейчас они двигались на удивление скованно, а его неотразимая улыбка выдавала полную растерянность.